Медуза Горгона и блистательный Санкт-Петербург

24.06.2018 В. М. Гогина |

Английский проспект 26

Есть много прекрасных городов на свете, но нет более таинственного, чем наш Санкт-Петербург. Сколь красив этот город, столь он и противоречив. Так, царственные фасады старинных особняков соседствуют с глухими дворами-колодцами, а в хоровод прелестных нимф и безмятежных ангелочков, украшающих фасады и решетки мостов, вдруг непонятным диссонансом врываются фигуры странных и страшноватых существ. Как, например, лик Медузы Горгоны с ядовитыми змеями вместо волос. Взгляд ее, полный боли и отчаяния, часто обращен на водную гладь, как будто она старается что-то вспомнить или скорбит о прошлом. Так часто встречается этот образ в нашем городе, что имеет смысл вникнуть в историю этого существа. Да и всегда ли она была тем чудовищем, взгляд которого все живое обращал в камень? Можно ведь вспомнить, что была она когда-то красавицей титанидой, дочерью морского титана Форкия и титаниды Кето. Шесть дочерей родились у Форкия и Кето. Трех дочерей в народе прозвали Грайями — старухами, но были они молодыми красавицами, как говорит Гесиод — «прекрасноланитными», а прозвище получили они за цвет своих волос, серебряно-седых, как пена морская. Но еще прекраснее были другие три сестры. Сфено — мощная, Эвриада (по некоторым источникам — Эвриала) — многоречивая и Медуза — владычица, и общее название сестер — Горгоны. В великолепной интерпретации греческих мифов Якова Эммануиловича Голосовкера, Горгоны — это молниеокие. Все они были красавицами, но прекраснее всех была Медуза Горгона: «А над морем носятся девы-бури Горгоны. Обернутся чудо-кобылицами и по волнам скачут, а гривы золотые до облака. И всех прекраснее бесстрашная, гордоокая Медуза. Когда, бывало, размечутся ее кудри по небу, кажется, будто золотые вихри золотыми змеями разметались у нее на челе. И радуется титанида Эос-Заря и улыбается, глядя на нее розовыми глазами. И любуется властительной красавицей титан Гелий-Солнце в сверкающем венце. Даже солнечные кони косят с высоты глазом на могучую шалунью: так бы и соскочили они с солнечной покатой дороги и кинулись к ней, задевая копытами горы!» Но именно о Медузе Горгоне, о Владычице Молниеокой Гесиод так говорит «знакомую с горем Медузу».

Набережная канала Грибоедова 69

Завидовали боги-олимпийцы красоте титаниды. Посейдон, брат самого Зевса в облике черного коня, по словам Гесиода «Сопрягся с Медузою той Черновласый»… И засмеялись над Медузой боги-олимпийцы, враги титанов. Из водной и воздушной стихий бросили они во тьму земную прекрасных титанид. От обиды, от отчаяния появились у Медузы злые мысли-змеи… И вместо золотых волос зашевелись ядовитые гадины на ее голове. И вновь обратимся к замечательным описаниям Якова Эммануиловича: «Страшен образ былой красоты. А когда вырастут крылья и когтистые лапы и взлетит чудовище драконом-людоедом, кто узнает в нем былую красавицу-титаниду? Волей иль неволей обернулась она в крылатую змею — все равно: нет титаниды. Забудут о ее былой красоте…» Ужасным чудовищем стала прекрасная титанида. И даже ее молниеокий взляд стал страшным — кто смотрел в ее глаза, тот мгновенно превращался в камень. Удивительная метаморфоза, когда красота обращается в свою противоположность. И в таком образе страшна была Горгона победителям богам-олимпийцам во главе с Зевсом. Лукавы были олимпийцы — не решались и стыдились они убить титаниду, красотой которой все восхищались, поэтому и превратили ее в чудовище, внушающее всем страх и ужас. И не стыдно было убить такого зверя.

Иоанновский мост

Герой, Сын Золотого дождя, Персей отрубил голову Медузе. Но убить память оказалось невозможным. Ее голова, помещенная на щит, называлась эгидой и странное дело — эта эгида украшает решетки мостов самых красивейших городов мира. И наш Санкт-Петербург не является исключением. Она вдруг появляется на столбах-фонарях одного из старейших мостов Санкт-Петербурга — Иоанновского моста Петропавловской крепости, что видом своим выходят на Неву. Гладь полноводной Невы и громада воздушного пространства над рекой как будто приковывают взгляд Горгоны, как будто вспоминает она те времена, когда была красавицей-титанидой и со своими сестрами царствовала в воздушном океане. А может быть, эта обманчивая река напоминает Медузе ее собственный нрав? Коварно безмятежное спокойствие Невы, иногда проявляет она свой буйный характер. И с нею, как и с Горгоной, случаются метаморфозы…

«Но силой ветров от залива
Перегражденная Нева
Обратно шла, гневна, бурлива,
И затопляла острова,
Погода пуще свирепела,
Нева вздувалась и ревела,
Котлом клокоча и клубясь,
И вдруг, как зверь остервенясь,
На город кинулась.»

Метаморфозы, метаморфозы… Ими полон наш чудесный город…

Решетка Летнего сада

Появляется Горгона и рядом с одним из самых поэтичных садов города — на решетке Летнего сада. Как будто по странному совпадению ее безумный и страшный взгляд направлен в сторону Михайловского дворца, и вспоминается трагическая судьба царя-романтика, убитого в этом дворце. Православный государь, который на короткое стал великим магистром Иерусалимского Ордена Св. Иоанна, знаменитого Мальтийского католического ордена …

Эгиду с Медузой Горгоной можно встретить на ограде 2-го Садового моста, на фонарях Пантелеймоновского моста, и на многих и многих зданиях, которые украшают барельефы с ее изображением. Например, Набережная канала Грибоедова дом 69, Караванная улица дом 2, Большая Морская дом 2…

Особое удивление вызывает то, что ее образ постепенно преломлялся в людской фантазии и из угрозы и нападения становился защитой и амулетом от врагов. Лик ее чеканился на монетах, его изображали на вазах, выкладывали в мозаиках… Не потому ли и появлялись многочисленные изображения ее в нашем городе? Из страшного чудовища бывшая титанида превратилась в защитницу и охранительницу нашего прекрасного города. Но бывали такие лихолетья, что даже Медуза Горгона не смогла уберечь. Во время Великой Войны более страшное чудовище обратило свой взор на город. Мертвенным и холодным взглядом смотрела Блокада на умирающий город. Но не сдался, выжил, и стал еще прекраснее…

Пантелеймоновскай мост

Удивительное преображение случилось и с Медузой. В момент ее смерти от меча Персея родились ее сыновья — Хрисаор и Пегас. Как повествует Гесиод: «Хрисаор великий… затем, что с мечом золотым он родился». Потомки Хрисаора заставляют вспомнить народную мудрость — внучка в деда, внук в бабку, ибо сын этого Хрисаора оказался свирепым «чудовищным великаном: он имел три туловища, три головы, шесть рук и шесть ног. Тремя щитами прикрывался он во время боя, три громадных копья бросал он сразу в противника». Так сказано о нем в книге «Легенды и сказания Древней Греции и Древнего Рима» Н. А. Куна. Пегас же оказался самой чудесной метаморфозой из всех известных в древних историях. Унаследовал он от отца облик коня, но не «Черновласый», а белоснежный, а крылья — от матери, летающей Медузы Горгоны. Но главное чудо, о котором рассказало предание — это его удивительные глаза. Если взгляд его матери все обращал в камень, то взгляд ее сына, наоборот, все обращал в живое. А еще утверждала молва, что покровительствовал он всем творческим натурам и на своих крыльях приносил вдохновение. Ему приписывались самые возвышенные свойства — мудрость, справедливость, благородство. Самым желанным было увидеть этого чудесного коня около своей обители и поймать на себе его волшебный взгляд. Пегас, как символ творчества, присутствует во всей мировой культуре. Например, знаменитое издание шедевров мировой литературы, включающее в себя 200 томов книг, «Библиотека Всемирной Литературы», которое стало «хрустальной мечтой» всех книголюбов и книгочеев. Символом этого издания было изображение Пегаса, летящего над земным шаром.

Улица Глинки 15

Таковы удивительные превращения, когда красота превращается в чудовище, а чудовище становится источником вдохновения. Но Санкт-Петербург, странный и непостижимый город, смог соединить несоединимое. Для исполнения воли олимпийцев Сыну Золотого Дождя были выданы: шапочка-невидимка, крылатые сандалии с крылышками и волшебная безразмерная сумка. Но на некоторых барельефах голову Медузы Горгоны украшает та самая шапочка-невидимка, а на некоторых изображениях к ней еще приставлены и крылышки от сандалий! И самым удивительным примером такого соединения несоединимого может служить замечательная мозаика на полу Павильонного зала Эрмитажа. На мозаике изображена голова Медузы Горгоны в центре цветочного венка. Ее лик можно даже назвать миловидным. Непослушные пряди каштановых волос переплетаются с извивающимися змеями, а надо лбом парят два крылышка. А ее знаменитый взгляд, как будто, вопрошает о чем-то… Такова Медуза Горгона нашего города. А если выйти на Дворцовую набережную и в ясный день взглянуть на небо, то в белоснежном облаке четко можно увидеть и самого Пегаса. Он парит над своим возлюбленным городом и своим взглядом объемлет все вокруг… Да и где же ему еще быть, как не в блистательном Санкт-Петербурге!