Благодатный огонь

Благодатный огонь

К написанию этих строк меня побудили некоторые публикации в прессе и сети интернета, принадлежащие, в основном, диакону Александру Мусину и посвященные вопросу о происхождении Благодатного огня. Автор утверждает, что никакого чуда здесь нет и причина появления Огня — обыкновенные спички. Всё это вызвало у меня удивление и страх. Удивление по поводу полной церковной нечувствительности автора, хотя он и носит сан диакона, страх же за душу человека, позволяющего себе столь безответственные в духовном отношении заявления. Можно привести множество богословских возражений сказанному Мусиным. Но я поступлю иначе. Опишу свой собственный опыт посещения Иерусалима в те святые дни как свидетельство реальности происходящего. Она и осознаётся только тогда, когда нисхождение Благодатного Огня является пусть очень важной, но всё же частью подготовки к празднованию и празднования Пасхи.

Собираясь на Пасху в Иерусалим, я полагал, что главным событием этой поездки должна быть сама Пасха, праздник Воскресения Христова именно там, где ВСЕ и произошло. Но какое-то предчувствие говорило, что этим событием может стать Благодатный Огонь, то самое чудо, о котором знает каждый христианин, и не только, и которое является центральным событием на Святой Земле и во время Пасхи, и во всем круге годичного богослужения Иерусалимской церкви. Здравый смысл подсказывал, что интерес к этому чуду слишком большой и необоснованно завышен жаждой чудес как таковых, но что-то сокровенное в сердце возражало: ведь это редкая милость к современному слабому, обнищавшему верой человеку. Именно так впоследствии и оказалось.

Еще в России между паломниками и желающими встретить Пасху на Святой Земле слухи ходили самые разные. Говорили, что на прошлую Пасху только из России приехали 72 тысячи человек, а в храм Воскресения Христова, или, как его все называют, Гроба Господня, смогли попасть не более 6 тысяч. И вообще, в старый город не пускали всех желающих, а только немногих счастливчиков. Слухов было много, и непонятный трепет охватывал уже заранее, хотя все только еще предстояло.

Прилетели мы на Святую Землю перед Лазаревой субботой, не хотелось пропустить этот праздник, события которого происходили у стен самого Иерусалима. Это евангельское чудо и по сей день переживается со слезами и трепетом, а что было тогда?! И ныне сердце сжимается, когда перед гробом праведного Лазаря в Вифании звучат евангельские строки о плачущем Христе, а что творилось с людьми, когда четверодневный мертвец вышел из гроба?! Это чудо, происшедшее в сокровенной глубине вифанской пещеры, так сильно поразило весь Иерусалим, что Синедрион даже решил убить Лазаря, а вместе с ним и само воспоминание о чуде. Думается, это чудо, перед страданиями Спасителя и Его Славным Воскресением потрясшее весь Израиль, очень «сродни» и тому самому чуду, которое ныне потрясает, воодушевляет и зовет к вере нас, Новый Израиль, ныне, как когда-то — обнищавший и маловерный!

Лазарева суббота

И вот мы в Вифании. На самой окраине этого палестинского селения, которое местные арабы называют Эль Лазария, есть монастырь, принадлежащий Иерусалимской церкви, построенный на том самом месте, где по преданию встретила Спасителя Марфа, когда Он пришел воскресить Лазаря.

Здесь надо оговориться, что на Святой Земле есть монастыри и храмы греческие, т.е. принадлежащие именно Иерусалимской церкви, русские, в том числе и относящиеся к так называемой Зарубежной церкви, католические, армянские, есть и храмы, где, как правило, арабские и греческие священники и арабская паства, они также относятся к Иерусалимскому патриархату.

Вифания

Подъезжаем к небольшому храму, обнесенному каменным забором, и спешим внутрь. В греческом монастыре идет неторопливая служба, людей чрезвычайно много, храм небольшой, все желающие не помещаются, а ведь хочется и причаститься, и приложиться к тому камню, где встретила Марфа Христа. Забит людьми даже двор храма, много греков, все сидят, стоят, двигаются и ждут крестного хода ко гробу Лазаря. Мы пытаемся протиснуться вглубь храма, но это не просто. Помоги Господи! С молитвой пробираемся внутрь, рады стоять хоть на одной ноге, народ прибавляется и постоянно передвигается по узеньким проходам между стоящих людей. Служба пролетает быстро, еще не закончилось причастие, а уже звон колоколов возвещает крестный ход ко гробу Праведного Лазаря.

Впереди хоругви, крест, праздничная икона, стройная череда монашествующих и священников, архиереи (их несколько), и за ними паломники. Идем ко гробу наверное, километр или около того, процессия растягивается, поются тропари и стихиры праздника на всех языках, и наконец подходим к самому гробу Лазаря. Слышатся евангельские строки поочередно на греческом, арабском, русском и румынском. В который раз душа трепещет и сопереживает тем, кого любляше Иисус, затем молитва Спасителя, не для Бога, а для людей, как замечает Златоуст, и вот громогласное, оглушающее и переворачивающее душу, отрывающее от земли: «Лазарь, гряди вон!» Только Тот, Кто повелел смерти взять человека, может так говорить! Только Он может повелевать мертвецу восстать из мертвых! Это невозможно придумать, это можно только услышать и написать, и даже по сей день осознать и вместить в себя невозможно! Смердящий и спутанный погребальными пеленами сам выходит из гроба. И мы перед этим гробом, безмолвными свидетелями того чуда, которое потрясло всю Иудею. Эти несколько секунд неподвластны времени, они какой-то неведомой силой останавливают его, делая нас соучастниками этого чуда. Время замерло, кажется, что и сама смерть, живущая в нас, за-мер-ла! Ее действительно нет!..

Сегодня это палестинская территория, и даже мусульмане-арабы столь почитают это место, что рядом построили свою мечеть. После молебна спускаемся по очереди во гроб. Довольно глубоко в земле небольшая пещерка с узким входом-лазом, в этой тесной пещерке душе просторно и тихо. Милость Божия, как хорошо!

То потрясение, которое испытали свидетели этого чуда, трудно себе представить. Если само свидетельство, сама мысль о нем переворачивают душу, то какие найти слова. Однако это чудо еще и лишает всякого оправдания свидетелей, не уверовавших в Него. Оно, как говорит святитель Игнатий, вырывает ум и душу человека из первогреховного дебелого состояния. Воистину, будит спящее греховной смертью человечество. Вместе с Лазарем из гроба выходим все мы, новая тварь. Господь восстанавливает и тогдашнего и нынешнего человека из смерти. Смердит не Лазарь, а Адамово преслушание, и власть над ним принадлежит только Богу. Но почему тогда так, а потом и сейчас иначе. Ведь даже в Святом Гробе все прикровенно, таинственно, за большим камнем, а здесь — потрясающе открыто и у всех на виду. У Лазарева гроба исполнились все пророчества — «мертвые восстают», такой силы над смертью не имел ни один пророк. Человечество разбужено от многовекового греховного сна, теперь ему нужно сделать выбор, как когда-то у древа познания добра и зла. Через несколько дней оно будет стоять у другого древа — крестного. Но тогда один сделал выбор за всех, теперь каждый за себя. И нам предстоит это пробуждение у Святого Гроба, и перед нами вслед за тем встанет выбор веры, а не чуда.

Спускаемся в самый низ пещеры. Протискиваемся и внутри неспешно поем тропарь праздника… «Темже и мы, яко отроцы победы знамения носяще, Тебе Победителю смерти вопием». Велик и удивителен богослужебный язык, Знамение — т.е. чудо воскрешения Лазаря — это и знамя и знак победы над смертью, и как когда-то отроки воздвигли знамения (по другому не скажешь) этой победы, приветствуя грядущего во Иерусалим Победителя этой самой смерти, так и мы ныне, праздником этого чуда вопием (в русском языке этому слову замены не найти): «Осанна в вышних, благословен Грядый во имя Господне!»

Вот уж действительно, это то самое место, где Господь поднимает знамя победы над смертью. Как это чудо было необходимо всем, и ученикам, и иудеям, и всему миру, не знавшему Христа, так и место это, и праздник нынешний, и сила евангельского чуда отрывает нас от земного и ведет за Христом. Ведь Лазарева Суббота предваряет Вход Господень в Иерусалим, который совсем близко и войти в который, кажется, так легко. А впереди, за этим входом, — Голгофа!

Вход Господень во Иерусалим

После праздника в Вифании, около полудня, отправляемся в Виффагию, к тому самому месту, где некогда Господь сел на ослика и совершил свой путь в ликующий и ждущий Его город. Многочисленные автобусы подвозят паломников на окраину Елеонской горы, к небольшому греческому монастырю, примечательному именно тем, что находится на том месте и хранит тот камень, где Спаситель начал свой путь к Золотым воротам Иерусалима. В монастыре очень многолюдно в этот день, люди с вайями стоят повсюду и ждут начала молебна и затем крестного хода в сам Иерусалим, к новому Храму, Храму Воскресения Христова.

Пальмовое шествие в Иерусалиме

Необходимо отдельно сказать о красоте этого всеми любимого на Святой земле праздника. К этому дню паломники и православные жители Иерусалима готовятся заранее. Пальмовые ветви, вайи, как их называют по славянской традиции, короткие и длинные, по 2 и более метра, заплетают различными узорами, украшают цветами, обвязывают красивыми лентами и собираются с ними к крестному ходу.

Надо сказать, что традиция с вайями встречать торжество либо провожать в последний путь сохранилась в Палестине и по сей день. Однажды мы были свидетелями похорон на Елеонской горе и с удивлением увидели процессию с длинными пальмовыми ветвями, идущую за гробом усопшего. Так промыслительно встречали и провожали своего Царя жители Иерусалима почти две тысячи лет назад. Сегодня и нам предстоит пройти путем Христовым к стенам Вечного города.

В монастырском храме начинается праздничный молебен. Туда не протолкнуться. Стоим на улице в ожидании выноса праздничной иконы. Вот выходит крестный ход из храма, по традиции впереди строй священников и монахов, хоругви, крест и за ними праздничная икона большого размера. Ее несут двое священников, поются праздничные стихиры и тропари, один из архиереев иерусалимской церкви возглавляет крестный ход, все медленно двигаются по направлению к городу.

«Осанна в вышних, благословен Грядый во имя Господне!» — многократно на всех языках произносится в праздничном тропаре. «Осанна» переводится как спасение, воистину, как Спасителя с небес встречают Христа, и пройдет всего несколько дней, когда мы услышим «Распни Его!» — душа трепещет от близости этих событий. Идем медленно, вокруг удивленная и привыкшая ко всему Палестина, любопытные взгляды на нескончаемую вереницу людей. Можно с уверенностью сказать, что такие массовые торжества здесь только в православной церкви. Людей великое множество.

Вот с пением праздничного тропаря из храма выносят икону праздника и все собираются установленным порядком. Процессия начинает медленно двигаться по направлению к Иерусалиму — путь не близкий. Крестный ход растягивается, но ширина улиц позволяет идти всем вместе. Неторопливо подходим к Елеонской горе и двигаемся дальше. С горы открывается вид на Святой город, смеркается, город освещен многочисленными огнями, глаза упираются в мечеть Купола Скалы. На этом месте когда-то был Второй храм, именно в него вошел Спаситель на ослике. Теперь Золотые ворота замурованы камнем, когда-то их откроют?

Идем к Стефановым или Львиным воротам, почти оттуда начинается крестный путь, сегодня они символически совпадают. Господи, все так близко, помоги вместить в себя столько. Дошли до Храма Воскресения Христова и расходимся отдыхать перед ночной службой.

Здесь снова надо оговориться. В храме Воскресения Христова, или, иначе, Гроба Господня, находится монастырь, где есть свой игумен, или, как его называют, — начальник Гроба, свой устав и распорядок, заведенный много веков назад. Служба утренняя и литургия совершается ночью, по святогробскому времени, которое отличается от городского на час назад, примерно в половине двенадцатого. Но храм открывают не каждый день и паломникам удается попасть на службу лишь 2–3 раза в неделю. Поэтому каждое ночное богослужение для паломников — событие, на котором непременно стремятся все побывать, помолиться, причаститься, а день посвятить собственно посещению святых мест. Само ночное богослужение на Гробе Господнем — это нечто особенное. И дух, и молитва, и сама размеренность и неторопливость этих служб оставляют в сердце тот неизгладимый след, который спустя долгое время непостижимым образом связывает нас с тем самым местом на земле, где произошло наше искупление, т.е. выкуп из рабства греху. Это место осмыслить и вместить в свой разум невозможно.

Вот и полночь. Паломников очень много: как пропустить такой праздник. В приделе Воскресения Христова начинается всенощная, которая завершится литургией в самом Гробе Господнем. Греческий язык торжественно мелодичен, на клиросе всего несколько человек, и негромкая служба неторопливо течет, как само время. Все многоязычное богомольческое собрание ждет: кто молится, кто отдыхает после дневных трудов, кто делится впечатлениями — каждый, сколько может вместить, столько и вмещает. Но вот певчие выходят на середину храма и начинают петь Трисвятое, из алтаря появляются священнослужители, за ними архиереи, и все двигаются ко Гробу Спасителя, гаснут последние звуки песнопения, и мы замираем. «Благословенно Царство Отца, и Сына, и Святого Духа! Аминь!» Жаждущая и вожделеющая этого Царства душа — ликует! Этот возглас, кажется, приоткрывает двери рая, а здесь, на востоке, это ощущение особенно сильное!

Литургия пролетает в одно мгновение, ночи нет вовсе, день нестареющийся. Причастие идет быстро, люди потихоньку расходятся и ночь возвращается на несколько часов, чтобы после короткого отдыха мы продолжили свой паломнический труд.

В XIX-ом веке, судя по запискам Авраама Сергеевича Норова, который посетил Святую Землю в 1835 году, начиная с этого праздника все паломники, или, как их называли, поклонники, переселялись на всю страстную седмицу в Храм Святого Гроба и, кроме выезда на Иордан для омовения в Великий Понедельник, больше храм не покидали. Какая замечательная традиция, хотя сейчас времена другие, но мы стараемся быть соучастниками всех событий Страстной Седмицы и держаться как можно ближе к храму.

Страстная Седмица

Иордан

Сегодняшние события Страстной Седмицы на Святой Земле выглядят примерно так. Начиная с Великого Понедельника и по Великую Среду включительно на Голгофе служится в 6.30 праздничная Литургия. В Великий Вторник около 12 часов дня освящается Иордан. Раньше паломники имели возможность омыться в водах святой реки, теперь же построены странного вида душевые, как на пляже, что бы желающие могли постоять под струей иорданской воды и набрать с собой. Надо сказать, что сам Иордан является государственной границей, и меры по ее охране каждый год ужесточаются. Но паломнику это не помеха, и после освящения Иордана мы едем ближе к Галилейскому морю, туда, где Иордан течет собственно по территории Израиля и беспрепятственно купаемся в его освященных водах.

В Великую Среду около 2 часов дня, по традиции — в воспоминание предсмертного помазания Спасителя Мариею в доме Лазаря, в греческом приделе Храма Воскресения Христова совершается елеосвящение, или соборование, как его у нас называют.

Ночью — также всенощная и литургия Великого Четверга

В этот день на площади перед входом в храм совершается обряд Омовения ног. Иерусалимский патриарх, символизируя Христа, умывает ноги священников, которые сидят на специальном помосте высоко над землей, так чтобы могли видеть окружающие. При этом все собравшиеся вокруг во дворе храма слышат евангельские диалоги, которые происходили во время Тайной Вечери, в тот самый момент, когда Господь умывал ноги ученикам. Людей собирается на этот чин омовения очень много. Желающие приходят пораньше и выбирают места повыше, чтобы видеть все происходящее, но разве мыслимо вместить всех, и поэтому как водится — давка, суета, недовольство окружающих. Обряд проходит довольно быстро, и после небольшого отдыха большая часть русских паломников спешит в Троицкий собор Русской Духовной Миссии. Там на Утрене Великой Пятницы, которая совершается в этом соборе на русском языке, мы стремимся сопережить вновь те страдания Христа, которыми открылся Его Крестный путь, который, по Его обетованию, должен стать нашим.

Гора Голгофа

Наступает Великая Пятница. Примерно в 10 часов утра все паломники собираются к претории, т.е. тому месту, где Господь был в темнице на протяжении ночи, предшествующей Его распятию. Место это торжественное и мрачное одновременно. Прикладываясь к тому камню, точнее, скале с выдолбленными в ней отверстиями, где у узников сковывали ноги, чувствуешь тяжелый холод каменной плиты. Через несколько секунд руки болят от холода камня, а каково просидеть тут всю ночь?! Душа трепещет: именно здесь томился Божественный Страдалец, в молчании и молитве все ждут начала крестного хода по крестному пути. Здесь надо оговориться особо: крестный путь — это та дорога, которая пролегла от претории, где Господь был осужден на распятие, и до Голгофы. Этим путем некогда шел с крестом Спаситель, этим же путем паломники идут с молитвами и песнопениями Великой Пятницы, возглавляемые архиереем, который также несет значительных размеров крест. Людей собирается огромное количество, в этом празднике особая сила, узкие улицы старого города буквально трещат под натиском людей, все наполнены скорбью и торжеством. Кажется, что все повторяется — равнодушно торгующий мир вокруг, неистовая полиция, которая тщетно пытается поддержать порядок и не скупится на крайности, и то ничтожное, по сравнению со всем миром, количество сострадающих и плачущих чад Христовых, которые здесь, как нигде, понимают, сколь малое стадо идет тесным путем. На крестном пути Спасителя отмечены часовнями и памятными знаками места остановок Господа — здесь Он упал под тяжестью креста, здесь вынесла Ему плат Вероника, и Он оставил на нем Свой Божественный Лик, здесь, у Судных врат города, был оглашен приговор, и назад пути уже не было. И вот мы во дворе храма, где все собираются у подножия Голгофы и молятся и страдают вместе. Затем процессия двигается на Голгофу, где много часов подряд паломники будут ждать своей очереди, чтобы приложиться к тому самому месту, где был водружен крест Спасителя и где ныне замирает всякая плоть.

Великая Пятница заканчивается трогательным и удивительно красивым обрядом Погребения плащаницы, который совершается поздно вечером и заканчивается около двух часов ночи Великой Субботы. После всенощной несколько архиереев поднимают распростертую на Голгофе плащаницу, наполненную лепестками белых и красных роз, в напоминание нам, как кровь и вода вытекли из прободенного Тела Спасителя. Эту плащаницу под пение погребальных стихир переносят на камень помазания и, молитвами символично омывая Тело Спасителя, проходят дальше, обнося ее трижды вокруг Кувуклии, после чего она заносится в сам Гроб Господень и кладется на священное ложе Христа. Ощущение, что через несколько часов здесь появится благодатный огонь, буквально заполняет весь храм. Гаснут последние звуки песнопений, казалось бы, надо идти отдыхать перед столь долгожданным днем, но никто не спешит уходить. Все уже ждут!

Благодатный Огонь

Благодатный огонь

Еще несколько лет назад паломники могли беспрепятственно оставаться в храме на всю ночь Великой Субботы. Видимо, и людей было не так много, и отношение к ним проще. Но сейчас все по-другому, полиция очищает весь храм от паломников с особой тщательностью и только в 9 утра храм открывается для крестных ходов, из которых первый — армянский. За ним приходят греки, и потом идет крестный ход из Русской Духовной миссии. Желающих попасть в храм столько, что весь старый город их вмещает с трудом, но еще и в сам этот город попасть не так-то легко. Кордоны полицейских перекрывают все улицы и ворота старого города еще ночью. Пропускают по пропускам, достать которые очень трудно, и большинство желающих попасть на благодатный огонь ожидают чуда уже здесь. Задолго до Великой Субботы вопросы и разговоры о том, как попасть в храм к моменту схождения Благодатного огня, велись повсеместно. Все пытались заранее для себя решить этот вопрос, и, как водится, спрос рождал предложение. Многочисленные жители старого города были вовлечены в этот процесс и предлагали провести эту ночь как можно ближе к храму. Лавочники арабы, клирики армянской церкви и просто жители христианского квартала заранее набирали себе постояльцев на эту ночь, но разве можно вместить всех желающих, да и плата за эту ночь достаточно высока, так что многие вверяли себя промыслу Божиему и зачастую всю ночь путешествовали от кордона к кордону, прячась по углам и подворотням, в надежде быть незамеченными. Как уж каждый попадал в храм, пусть останется маленькой тайной, но этот «каждый» по своей вере, безусловно, получил просимое. Как бы там ни было, но к 12 часам дня храм наполнился многочисленными паломниками, из которых явное большинство говорило на русском языке. В 12 часов дня начинается православный крестный ход Иерусалимской церкви, который возглавляет патриарх. Незадолго до этого храм буквально взорвался шумными возгласами молодых арабов, которые, по традиции, вот уже много столетий на плечах друг друга кричат что есть сил о правоте своей веры. Дети Востока дают волю своим эмоциям в этот день, ожидая его из года в год, чтобы гордо перед всем восточным миром объявить себя христианами. Все, как могут, славят величие и непостижимость Спасителя, и этот день — явный тому свидетель.

Страсти потихоньку затихают, но напряжение растет. Те, кто несколько часов как мог сидел, полулежал, стоял, все вытянулись в полный рост и с напряжением наблюдают за происходящим. Самые нетерпеливые «свидетели» молний и всполохов под куполом храма добавляют масла в огонь ожидания, громко восклицая о своих наблюдениях. Все ждут.

Вот уже начинается крестный ход, и духовенство с хоругвями обходит трижды Гроб Господень, возглавляемое патриархом. Патриарх Иерусалимский в белом подризнике с незажженными свечами останавливается перед закрытыми дверями Кувуклии и ждет. В соответствии с древним чином снимается восковая печать, которой были перед этим запечатаны двери Святого Гроба, и патриарх, сопровождаемый игуменом монастыря и представителем армянской церкви, входит в придел Ангела, т.е. в первую часть часовни Гроба Господня, за которой небольшой низкий вход без всяких дверей в сам Гроб Спасителя, в который можно попасть только по одному и сильно нагнувшись. Именно туда проходит патриарх, а все сопровождающие остаются в предыдущем приделе.

Все это можно узнать только косвенно, так как все происходит за закрытыми дверями Кувуклии, а нам остается ждать и верить.

Тянутся долгие минуты ожидания, вся бушевавшая до этого толпа людей замерла, погашены все лампады и свечи, кажется, что стало темно. Все помнят и осознают, что по древнему преданию Церкви в тот год, в который не сойдет на землю благодатный огонь, жизнь на земле прекратится. По этой причине ожидание становится великим трепетом. За несколько лет до сегодняшнего праздника ожидание длилось почти два часа, не было уже никаких сил, но огонь сошел, и все встало на свои места. Вот и сейчас, сколько пробудет патриарх за дверями Кувуклии, неизвестно, но мы ждем, как ждут все…

Свершение самого чуда остается в тайне от нас, за закрытыми дверями. То, что мы называем благодатным огнем, греки называют святым светом. По нашему представлению, он «сходит», хотя сам этот свет, от которого загорается огонь, появляется на мраморной плите, которая покрывает ложе (кувуклию) Спасителя. Конечно, все хотят видеть чудо, доверяя при этом своим глазам, но разве глазами можно его увидеть? Как бы близко кто ни стоял к самому Святому Гробу, все, что он увидит, увидят и миллионы смотрящих это по телевизору. А именно — как из Святого Гроба выйдет патриарх с зажженными свечами, вот и все!

Вот в полумраке всколыхнулась вся несметная толпа людей, как один организм. Глубоко вздохнула и выдохнула единым вскриком, воплем, в котором смешалось все, и радость, и торжество, и надежда! Среди почти темного пространства вокруг Кувуклии вдруг ярко и даже резко вырвался всплеск света, и весь храм буквально взорвался ликованием, было ощущение, что над нами опрокинулся невидимый сосуд, буквально окатив нас тем редким переживанием, который мы именуем благодатью. Что тут началось! Все стоящие вокруг люди на несколько минут стали самыми близкими друг другу, огонь в мгновение ока распространился по всему храму. Люди плакали, смеялись, умывались в огне и не сводили с него глаз. Необычайное было в этом огне: он и согревал и не обжигал, он радовал и вселял надежду, он свидетельствовал о том неземном Царстве, из которого он был послан к нам, слабым и маловерным. Весь храм буквально полыхал этим огнем, тысячи свечей горели вместе с тысячами сердец, и весь храм был одним человеческим сердцем, пылающим и ликующим, любящим и ждущим своего Творца и Спасителя. Какая непостижимая милость Божия ко всем нам грешным!

Через некоторое время свечи затухают, храм наполняется дымом, и очнувшиеся люди начинают неторопливо двигаться к выходу. Кто-то несет огонь в маленьких фонариках, но у большинства этот огонь будет долго, если не всю жизнь, гореть в сердце. Какой удивительный промысел Божий — перед самым днем Пасхи на Святой Земле омыть неземным светом все человеческое, приникшее к земле существо! Дать человеку вспомнить, что на земле он стоит лишь стопами, незначительной частью своего тела, а все остальное в человеке сотворено устремленным в небо! Через несколько часов мы снова у Гроба Господня в ожидании Пасхи. Состояние души самое возвышенное и мирное, в ночном храме слышится поразительное по своей мелодичности и красоте пение тропаря Светлого Воскресения Христова. На всех языках мира раздается многоголосое «Христос Воскресе!» «Воистину Воскресе!» — мирно, тихо и радостно, отголоском света благодатного огня Христова долго еще звучит в душе, приоткрывая нам великую тайну и безмерное человеколюбие Спасителя!

Требующим чуда

Благодатный огонь

После всего виденного и слышанного как-то странно и трудно рассуждать о чудесах Христовых, точнее, об их достоверности, но и молчать так же трудно. Чудеса эти соблазняли немощный человеческий ум от самого их появления, и не удивительно, что и сегодня этот ум посягает на то, что не принадлежит земле. Как некогда, не желая замечать и верить истинным, покрытым смирением чудесам Спасителя, иудейский ум требовал от Него иных чудес, так и сегодня, это требование становится настойчивее и громче. Как когда-то чудесам Спасителя не было веры, так и сегодня сам образ совершения этих чудес не приемлется и преследуется горделивым и самовлюбленным умом.

Журнал «Начало» №20, 2009 г.