Европейская архиепископия и куда ей податься?

Собор Александра Невского

Публикуем попавшее к нам письмо-размышление священника Православной церкви Америки, направленное прихожанке парижской Архиепископии, о непростой ситуации, в которой оказалась Архиепископия после решения патриарха Константинополя о роспуске Западноевропейского экзархата приходов русской традиции.

Это мои личные размышления, никого ни к чему не обязывающие. Я сторонний наблюдатель, хотя и близко к сердцу переживающий ваши европейские дела. Из СССР я в 1972 г. выехал в Париж, где учился на Сергиевском подворье и был прихожанином вашей церкви, в которой первый раз в жизни увидел «православие с человеческим лицом». То, что сейчас это человеческое лицо может быть растоптано, меня ввергает в страх и трепет. Отсюда и мои размышления. Ты свободна их показать или даже опубликовать где угодно, именно как частное  письмо.

Дорогая Л.,

Впомним слова св. Павла : «О, несмысленные Галаты!.. Так ли вы несмысленны, что начав духом, теперь оканчиваете плотью? Столь многое претерпели вы неужели без пользы? Подающий вам Духа и совершающий между вами чудеса через дела ли закона (читай «канонического права») сие производит, или через наставление в вере» (Гал.3:1,5).

Отозвание Константинопольского омофора от Западноевропейской архиепископии русской традиции (сокр. ЗЕАРТ), которое произошло в столетний юбилей ее самоуправления (по существу, автокефалии), можно воспринять как провиденциальное указание на ее церковную  взрослость и призыв утвердить свою европейскую православную идентичность.

Для ЗЕАРТ естественно взять за образец ПЦА (Православную Церковь в Америке) тем более, что наши две церкви – сестры-близнецы с параллельной историей, причем в смысле своей самоуправляемости ЗЕАРТ несколько старше.  Обе были организованы членами Синода, избранными на Соборе 1917-18 гг., митрополитом Евлогием и Платоном. Обе получили благословение от патриарха Тихона развиваться на началах самоуправления. Обе развили это самоуправление на соборных же началах, уникальных в православном мире, и на базе евхаристической экклезиологии, утверждающей полноту поместной церкви в общей молитве народа и клира во главе с епископом — преемником апостолов. Это тоже уникально. В ходе защиты этого самоуправления, обе закалились. В Европе же, где собрались все бежавшие и изгнанные российские умы, возник и богословский центр, и богословие, выработанное в полной свободе и без всякого давления. Также было обновлено и заново, по современному сформулировано понимание принципов православной церковной организации.

В соответствии с этим жизненным пониманием  обе церкви, возглавляемые Евлогием и Платоном, организуются как самоуправляющиеся митрополичьи округа, воссоздавая довизантийскую структуру церкви и ее экклезиологию. Один из ведущих русских канонистов профессор Троицкий, обосновавшийся в Сербии, в конце 20-х годов пишет статью, утверждающую, что  митрополия имеет все основания для автономного существования потому, что первоначальные самоуправляемые церковные структуры до времени их включения в империю не имели большего размера, чем митрополичий округ. Устройство поместной церкви как митрополичьего округа идеально отвечает как каноническим, так и догматическим требованиям, поскольку обеспечивает два необходимых органа церковного управления: епископа во главе каждой епархии и собора епархиальных архиереев под председательством первого из них, обычно имеющего титул митрополита. Троицкий также подчеркнул, что исторически, пока Церковь не была соединена с государством и руководствовалась в своем устройстве только своими законами и интересами, в ней не было более обширных и сложных организаций, чем митрополии. Таковое устройство сохранилось в Церкви и в начале ее союза с государством, например, во время первого Вселенского Собора. «Образование же более крупных и более сложных единиц — экзархатов и патриархатов, — писал Троицкий, — было уже следствием приспособления Церкви к государственному устройству и притом следствием скоропреходящим, если иметь в виду не название церковных организаций, а их устройство… Почти все православные автокефальные Церкви, хотя бы они назывались экзархатами и патриархатами, в сущности, были и являются простыми митрополиями»^[1].

Сергиевское подворье

Это понимал и митрополит Сергий, преемник Тихона, и первоначально поддерживал самоуправляемость зарубежных митрополий, пока на него не надавило государство, требуя церковного контроля над русской эмиграцией. На отказ признать ее главенство  Московская патриархия (МП) стала отвечать запретами. В 1935 г. Сергий «запретил» избранного на всеамерканском соборе Феофила. Сергий же пытался подвергнуть запрету и Западноевропейскую митрополию Евлогия, осудив заочно и без разбирательств, с чужой подачи, деятельность Свято-Сергиевского института, через осуждение  богословие его декана прот. Сергия Булгакова. Институт же был главным детищем Евлогия и крупнейшим в мировом православии свободным центром богословской работы и образования. Удар по нему был в сущности ударом по митрополии Евлогия, до которой юрисдикционно руки МП тогда не дотягивались.

После войны запрещение Американской митрополии было повторно наложено и патриархом Алексием I после того, как американский синод епископов отверг его требование о подчинении МП. От имени митрополии ответил арх. Леонтий Чикагский (Туркевич): «Синод, не признававший запрещения 1935 года, наложенного на Всеамериканскую Церковь, не считает необходимым и обсуждать условия снятия этого запрещения». После чего Алексий I подтвердил это запрещение указом 1947 года, распространив его на всех епископов митрополии. Это запрещение, как и предыдущие, никак не сказалось на повседневной жизни и миссии митрополии, которая сознавала себя органически растущей поместной церковью Америки, и по существу воспринимала эти «прещения» как холостые выстрелы с далекого расстояния.  По запросу японской консистории один из епископов митрополии, Веньямин Питсбургский, был послан в 1946 году в Токио, чтобы временно возглавить японскую православную церковь. В январе 1947 года японский церковный собор избрал его правящим архиереем, и синод американской митрополии возвел его в сан архиепископа для служения в Японии. С того времени, вплоть до дарования японской церкви статуса автономии Москвой в 1970 году, японская церковь возглавлялась архиереями, которых она избирала из числа епископов и духовенства, и даже мирян (так был избран наш добрый знакомый епископ Серафим Сигрист, Сандайский) американской митрополии, находящейся тогда «под запретом» со стороны Москвы. Тогда же к митрополии «под запретом» присоединились другие епархии – этнические – румынская, болгарская и албанская. Для них наша митрополия, несмотря на эти «прещения», представлялась вполне каноничной и, главное, – работающей.

В одном из писем, которые я читал по поводу ваших церковных дел, прозвучали слова, что о. Александр Шмеман «обратился в МП» за автокефалией. Мы с тобой, Л., знали хорошо о. Александра. При всей его широте он был человек белоэмигрантской выправки и воспитания в кадетском корпусе, нежнейшие воспоминания о котором и дружбу с однокласниками сохранивший на всю жизнь, что известно из его дневника. При всей своей русской ностальгии, в Советский Союз он ни разу не поехал даже и после автокефалии, куда его приглашали несколько раз, и где его сын восемь лет возглалял отделение Нью-Йорк-Таймса в Москве, и где Юлиана Сергеевна навещала его время от времени. Я думаю, что произошло дело иначе. Они встретились с Никодимом на международной конференции, разговорились. О чем они беседовали останется тайной, но я представляю, что Никодим сам завел этот разговор с предложением нормализовать отношения с Церковью-матерью и, убедившись, что от своей самостоятельности американцы не собираются отказываться, предложил рассмотреть именно вопрос автокефалии. Я имел возможность беседовать с Никодимом в очень приватной обстановке несколько часов в доме моего друга, священника его епархии. Он произвел впечатление человека весьма умного, открытого к новизне и самостоятельного, причем в Русской Церкви, задавленной режимом. Он был человек властный, и по своему заботился о Русской Церкви и восстановлении ее престижа и роли в мировой религиозной политике, чего ему и удалось добиться. Через свою сложную дипломатию и двусмысленную игру с властью он проводил собственную политику, но весьма русско-патриотическую. В этих переговорах об автокефалии каждый, и Шмеман, и Никодим, думал о выгоде своей стороны. Какая же выгода была у Никодима, который ради автокефалии упразднил в Америке Московский экзархат? Никодим был твердый и жесткий негоциант, за ним стояла сила. Перед ним, казалась, была бедная, мало кому известная и бесправная митрополия. При этом он дал автокефалию на очень выгодных для американцев условиях. От щедрости, от мягкотелости? Нет, по дальновидному расчету. Во-первых,  это был очень простой и долгосрочный реванш по отношению к Константинополю.  КП перевел под себя в качестве автономных несколько церквей бывших под МП. Конечно, он это делал, потому что эти местные церкви после отделения своих стран тоже хотели независимости от МП, как и часть украинской Церкви теперь. КП предлагал символический вселенский омофор, автономия, по существу, была самоуправлением, чего МП не обещала и не давала. И в ответ на это Никодим дает автокефалию Американской Церкви, которая с тех пор как заноза сидит у КП и будет сидеть вечно. Держа перед глазами историческую перспективу, Никодим понимал, что американская автокефалия, созданная из провинциальной митрополии, одной из многих этнических группировок, будет силою вещей вести себя как поместная Церковь, вечной угрозой пусть большой и богатой, но провинциальной, этнически детерминированной греческой колонии. При этом она всегда, при всех политических режимах будет сохранять лояльность Русской Церкви-матери и МП в частности, как гарантии ее автокефалии. Он же понимал, что КП, у которого вся местная паства  –  горстка греков в турецкой столице, и зато несколько миллионов в Америке, уж никогда ее за американскую поместную церковь не признает. Отсюда автокефалия — вечный союзник Русской Церкви, за это ее и начали сразу клевать как Синод[2], так и КП.

Невозможно из-под условий не-свободы управлять свободными людьми

Я убежден, что Никодим, будь он сейчас жив, сделал бы то же самое с вашей Западноевропейской архиепископией, особенно в ответ на украинскую автокефалию КП.  За столько лет она уже пустила прочные корни в европейский странах, а в составе Русской Церкви была бы телом инородным и непредсказуемым. Это подтверждает Синод, который всегда был настроен на Россию, ей близок в своем церковном консерватизме, и тем не менее с трудом руководим из Москвы и после присоединения. Невозможно из-под условий не-свободы управлять свободными людьми, хотя бы и зашоренными.

КП со своей стороны заинтересован именно в растущей диаспоре и хочет свое владычество над греками распространить и на других иммигрантов. Отсюда очень знаменательное ограничение в томосе Украинской автокефалии – ее власть ограничивается территорией Украины и только, не распространяется на украинских иммигрантов, которых в Европе наверное уже около двух миллионов, и число растет. Куда они пойдут: в греческие приходы, праздновать греческую независимость вместо собственной?  Автокефальная западноевропейская Церковь привлекла бы их к себе.

Однако, если на Архиепископию надавить с любой стороны, она рассыпется и разбредется по разным церквам, и ничего от нее не останется, что, по всей видимости, и имел в виду КП, для которого она почти такое же бельмо на глазу как и американская автокефалия. Она же соблазняет и греков в Европе своей самоуправляемостью и свободой. Греки остаются церковно очень консервативными. Все делается как веками положено: молитвы евхаристические лопочет священник за закрытыми дверями, никого особенно не причащают, миряне должны знать свое место. К тому же это в основном этнические клубы, и в качестве таковых содержатся на церковные дотации от греческого правительства. К чужим языкам, «варварам», они безразличны. Вы этого пока не испытывали, потому что жили за спиной своих епископов, которые были буфером между своей паствой и Фанаром. Теперь же, если останетесь под КП в его греческих епархиях, то получите то же самое, оставаясь гражданами третьего сорта, второсортными приживальщиками греческого иммигрантского анклава.

Но теперь, при всем могуществе и нынешнем влиянии в МП, кажется, нет никого масштаба и видения Никодима. Пока же МП недальновидно борется за несколько лакомых мест, вроде Ниццы и Рю Дарю, Лондонского собора. Таким манером друзей в православной Европе себе не наживешь, равно как и доверия не завоюешь. За это все в Европе будут МП бояться и ненавидеть, как англичание, лояльные и прорусские под митрополитом Антонием, а теперь разделенные и разгневанные Илларионом, и  слышать не хотят ни о какой Русской Церкви. Она сама толкает их в сторону КП.

Ваша епархия пока решительно хочет сохраняться в целости как самоуправляющаяся архиепископия с перспективой превратиться в автокефальный митрополичий округ с викариями в разных странах. Но ее пугает вопрос «каноничности», и откуда взять епископов. «А что если меня запретят?» – спрашивает ваш архиепископ. Но что такое запрещение? Епископскую благодать взять обратно нельзя.  Ее дает Христос через наложение рук других епископов^[3]. Это не их собственность, чтобы ее отобрать назад. Поэтому епископов не расстригают, а уводят на покой, если они не подходят либо по личным качествам, либо по конъюнктуре, что и произошло с вашим Иовом или с нашим Ионой.  Но конъюнктура меняется, да и человек меняется. Например,  архиепископ Александр Немоловский, предстоятель Американской архиепископии бежал из Америки в 1919 году, будучи неспособным справиться с хаосом в своей  архиепископии, но заново обрел себя в Европе, где возглавлял епархию в Бельгии несколько десятилетий, даже заведя дружеские отношения с царствующим домом. Ваша архиепископия может пригласить еще пару-тройку епископов со стороны. Всегда можно найти подходящих и желающих даже в той же Америке. На худой конец, они могут приехать и рукоположить ваших же кандидатов, если такие есть.

Кто бы ни «запрещал» вашего архиепископа, т.е. ни разрывал бы с ним евхаристического общения, уже находится в разрыве этого общения с другими православными Церквами

Что же тогда такое запрещение? Это — разрыв евхаристического общения. Первый произошел в Константинополе между двумя Римами в 1054 году. При этом ни одна из церквей не утверждала, что евхаристия и таинства другой стали недействительны.  Просто они перестали причащаться вместе. Недавно МП прекратил общение с КП и церквами от него зависящими. Это всеправославный раскол, поскольку славянские церкви группируются вокруг МП, греческие и сателлиты вокруг КП. Синодальные церкви уже развесили на своих дверях: «Священник, дьякон и мирянин, причащающийся в церквах КП, да будет извержен. Анафема» . Вот тебе и запрещение.

Это значит, что кто бы ни «запрещал» вашего архиепископа, т.е. ни разрывал бы с ним евхаристического общения, уже находится в разрыве этого общения с другими православными Церквами. Поэтому ни МП, ни КП не решает вашей ситуации, ни в том, ни в другом случае, ни в случае принятия вас под свой омофор, ни в случае «прещения», которое не-действительно («invalid») ни с той, ни с другой стороны, поскольку ни одна не имеет над вами реальной власти. От МП ваша архиепископия отделилась с благословения св. Тихона сто лет назад. КП ее не создавал, не взращивал, он взял ее под свой омофор в порядке временной меры. Теперь от нее отказался. Но распустить ее он не имеет полномочий, как родитель не может «упразднить» своих выросших и  самостоятельных детей, равно как и чужих выросших детей, даже если какое-то время был их опекуном. Это здравый смысл. Православие часто пытается заменить его «каноническим» смыслом, относясь к слову «канон» с суеверным трепетом, не понимая, что это такое.

Однако никакого «канонического» права, кроме реальной политики, не было ни у МП, ни у КП. Не было ни в Америке, ни в Западной Европе. Русская миссия на Аляске выросла в поместную церковь не столько благодаря Русской Церкви после революции, сколько вопреки ей, предусмотрительно от нее отделившись. Многочисленную же греческую диаспору, рассеянную по всему мира  после Первой мировой войны, организовал как церковную юрисдикцию Мелетий Метаксакис, блестящий политик и организатор,  бывший последовательно архиепископом Афинским, патриархом Константинопольским, потом  Александрийским патриархом. Причем это были не повышения, а изгнания с кафедр с последующим выплыванием на другой. Но именно он создал греческую архиепископии в Америке, в Европе и в Австралии под властью КП, на основании канона 28-го 4-го вселенского собора, который оставил (в 5-ом веке) за КП юрисдикцию «над варварскими территориями к Северу от Понта». Тогда эти территории действительно были варварскими и со временем трудами Кирилла и Мефодия были окультурены в христианскую веру. Согласно же толкованию Мелетия и его преемников, к «варварским» территориям к «северу от Понта» теперь (в 20-ом веке) относятся Северная Америка, Англия и Австралия, ну и более мелкие церковные округа вроде Парижа с Францией. Это единственный канон, который Мелетий «соблюл» в своей деятельности и в приходе к власти на эти кафедры, откуда его сгоняла либо собственная паства, иногда с побоями, либо политические перевороты, в которых он сам участвовал как племянник крупного греческого политического деятеля Елеферия Венизелоса, именем которого назван аэропорт с Афинах. Достаточно взглянуть на любую биографию Мелетия в Интернете, чтобы убедиться насколько не просто мало-каноничны, а АНТИ-каноничны были все его назначения и правления. Но при полном нарушении всех канонов, кроме канона о «территориях к северу от  Понта», плоды его деятельности сохранились вот уже почти сто лет и продолжают умножаться его преемниками, которые не любят вспоминать это имя. Как Александр Македонский создал своими завоеваниями эллинистическую цивилизацию в древности, так Мелетий сумел создать глобальную эллинистическую православную церковь под двумя юрисдикциями: КП за несколько лет своего правления (1921-23) и  Александрийской Патриархией в Африке, также во время своего патриаршества там (1924-36).

Наш  арх. Петр Уилье, блаженной памяти, писал, что если бы древние отцы считали каноны обязательными, они бы их назвали законами: «νομον» вместо «κανων». Многие произносят слово «каноничный» с суеверным трепетом, не понимая что это в церкви давно используется как некая мера приспособления, «домостроительства», по греч. «икономии». Чтобы строить дом, надо все размерить, чтобы подходило и не развалилось. Вот для этого и нужен «канон» — а именно мерка. Но «канон» — брусок для измерения, — как мы видели,  часто превращают в резиновый жгут, который не только можно вытянуть длиннее всякого бруска, но, при особом таланте, даже и окрутить вокруг земного шара, если добираться до Австралии, двигаясь к «северу от Понта» через северный и южный полюса.

Значительная часть «каноничности», о которой так любят говорить нынче, приблизительно такого же порядка. Ради исполнения одного канона, в основном канона о подчинении, нарушают двадцать других, часто значительно более важных, вроде, например, категорического запрещения симонии, а именно покупки хиротонии за деньги, или поставления на кафедру под давлением политической власти – любой. Надо лишь почитать древние каноны, что за это полагалось, а потом взглянуть на историю церкви – церквей. Вспомним Лютера.

Главная проблема не в «каноничности», а в ответственности церковного народа и духовенства. В его цельности и решительности. Если народ и духовенство православной епархии в свободном мире, на который не давит никакая политическая власть, хочет сохранить свою епархию и своего епископа, они это делают. Можно собраться, решить, что нам нужны еще епископы, поискать безработных епископов по всему миру (по Интернету объявить конкурс), пригласить на собеседования, обязать соблюдать устав епархии-архиепископии-митрополии и поставить викарными. Или же пригласить рукоположить своих кандидатов. Поставить их тремя викарными епископами в разных странах – также, как делают все, в том числе и греки. Избрать митрополита. Автокефальная церковь сама это может делать. Вот наши епископы, после снятия Ионы, оказавшись без митрополита, сами возвели старейших из себя в архиепископы, а потом мы все избрали нового митрополита. И никто его не должен был утверждать. При этом КП до сих пор не признает нашу автокефалию (вот уже почти 50 лет). И ничего, живем, слава Богу.

Ваша свободная архиепископия еще сыграет свою роль примирения для тех церквей, которые претендуют на власть, стоя на глиняных ногах

Ваша архиепископия может сделать то же. Никто не будет запрещать вашего Иоанна. Потому что МП не может его запретить, он не от нее получил свое епископство. А КП не будет, чтобы не стать посмешищем, его только что МП самого «запретил». Раскидывать запрещения – это плохой вкус, а сейчас при том, что все просвечивается Интернетом, еще и скандально, и тут же отзывается обратным чем-то подобным. КП безусловно не признает эту автокефалию вашей архиепископии или в будущем митрополии. Но ведь и его права на Западную Европу несколько сомнительны. Он же не очень-то повторяет вслух, что Лондон, Париж, Рим и Мадрид, Нью-Йорк и т.д. – «варварские» земли, хотя на этом основании их «просвещает».

К тому же сейчас такая череcполосица иммигрантов разных в Западной Европе, что кто-то с кем-то будет постоянно сослужить. И в конце концов ваша свободная архиепископия или митрополия как и наша ПЦА еще сыграет свою роль примирения для тех церквей, которые претендуют на власть, стоя на глиняных ногах вроде некоего известного истукана. При всей свой истуканской мощи и размерах – одна держится за «вертикаль власти» одного государства, другая – терпится из милости вертикалью власти другого государства. А вы и мы, слава Богу, свободные граждане.  А защита своей свободы, в том числе и церковной  – это и теперь как всегда вопрос решимости и мужества, а не «каноничности».

Твой в Господе

о. М.

[1] Проф. С. Троицкий (Суботица, Югославия), «О каноническом устройстве Центрального Управления Русской Церкви в Америке: Объяснительная записка» (1929, X, 24) , РАПВ, Март 1930, № 3, стр. 66.

[2] Здесь и далее под Синодом и синодальной церковью имеется в виду Русская православная церковь заграницей (прим. ред.).

[3] Вот молитва ко Христу как Первосвященнику вечному за епископской хиротонией. Так при рукоположении епископа предстоятель епископского собрания, пока епископы возлагают руку на главу кандидата, молится  со словами: «… Ты, все тот же Господь, Который призвал этого избранного Тобою человека придти под иго Евангелия и епископского достоинства через возложение рук нас… его собратий по епископату, укрепи его силою и благодатью Твоего Святаго Духа, как Ты укреплял Своих апостолов и пророков, и как Ты посвящал епископов…» И в следующей молитве опять же, возложив руки на главу кандидата, предстоятель обращается ко Христу: «Ты, Тот же самый Господь, поставивший его для служения Твоему алтарю, соделай дабы он стал подражателем Тебе, Истинному Пастырю, Который положил жизнь Свою за овец,  и был бы вождем слепых, светом для тех, кто во мраке, и светильником миру…» (Чин архиерейской хиротонии).