Кресты у дороги
Эссе представляет собой осмысление впечатлений от зарубежной поездки по странам Европы, центральным событием которой стала российско-польская конференция. Данный опыт предпринят православным священником. Автор занимает позицию, предполагающую соединение верности догматам и канонам православной церкви с открытостью для диалога с представителями других конфессий. В эссе содержатся наблюдения, выявляющие своеобразие современной Польши, значение католической культуры для понимания души её народа.
Ключевые слова: культура, народ, вера, католичество.
Польша, город Вроцлав (Wrocław).
Каждый раз, отправляясь в путешествие, уставший за год житель большого города стремится отдохнуть от жизни и, пусть на краткий миг, почувствовать свободу и покой. Но наша поездка, поездка выпускников Института богословия и философии на российско-польскую конференцию, к разряду таких путешествий не относилась. Качество обретенной в ней свободы и покоя было другим. И слишком многому нужно суметь дать правильную оценку, найти максимально точные слова для обозначения впечатлений, что возникали у нас от соприкосновения с увиденным и от встреч с людьми разных миров. И все бы, возможно, вписалось в рамки летнего путешествия по прекрасным европейским странам, если бы не полученная в Институте привычка вглядываться в явления, а не просто скользить глазами по их поверхности, она не давала отдыха и покоя в привычном понимании этих слов. А смотреть действительно было на что. Средневековые города и замки, шедевры Дрезденской галереи, монахи католических орденов и уходящие в бесконечность шпили и своды готических соборов Майсена (ненадолго нам удалось побывать и в Германии), Вроцлава и Гданьска.
Невольно представляешь себя «внутри» некоей картины. Но историческое событие или замысел архитектора можно понять, когда он раскрылся в тебе самом. Только тогда предмет услышанного и увиденного может стать твоим. Раскрыться, как орех, который предварительно можно и нужно где-то ударить, чтобы треснул. И пускай лупить себя по затылку или бить по лбу несколько не эстетично, особенно в чужой стране, все-таки этот труд должен быть осуществлён. И если произносить высокое слово «Миссия», то, возможно, она должна осуществиться в отношении нас самих. Мы приехали учиться, чтобы потом вернуться обратно в Россию. И уже там, в России, наша миссия, возможно, станет другой. Потому что мы сами стали несколько другими и нам теперь есть что сказать. Хотелось бы сравнить нас с русскими европейцами, которые когда-то отправлялись в Европу как в страну «святых чудес», и оказаться хотя бы чуть-чуть похожими на них.
Как мне кажется, нам удалось прикоснуться к другой культуре и её носителям не так, как это происходит в обычных поездках – от турфирм или официальных организаций. Наше движение было свободно от рамок протокола и каких-то поставленных сверху задач. Каждый из нас вёз с собой своё, личное. Свои симпатии и антипатии, чувства и стереотипы. Мы ехали на польско-российскую конференцию, поэтому везли и свои подготовленные к выступлению перед поляками «школьные» доклады. Ну, и самое главное, что было большей ценностью для нас самих, чем для кого-то, мы везли свою искренность и горячее желание быть честными до конца. Перед другими и перед самими собой. И, наверное, это было для нас легче всего и ценнее всего. Очень важно в такой ответственной и непростой поездке оказаться в кругу друзей. Как это у нас получилось, будет ясно спустя время. Может быть, спустя несколько лет. А сейчас мы можем только запоминать знамения и чудеса, явленные нам свыше. Ведь мы и в этой поездке говорили и думали о Боге, который везде и всегда в нас, и в случайных встречах, и в движениях солнечных лучей, и в лицезрении того, как воспитательница ведёт большую группу малышей в храм.
Польша, город Вроцлав (Wrocław).
Не было в этой поездке ничего случайного и незначащего. Об этом мы и молились каждое утро, читая в дороге утреннее правило. Кстати, о молитве и обряде. Мы ехали в католическую Польшу. И если сравнивать христианство с рекой, то по причине накопившегося веками затора, река просто разделилась на два рукава, Запад и Восток, и потекла каждая своим положенным от Бога путём. Пытаясь понять, что исток этой реки общий, нужно всего лишь подняться вверх по руслу, как это делают рыбы, откладывая икру, и почувствовать, что вода в нашем русле изначально та же самая, что и в другом. Отчего эта «вода» с течением времени и политических треволнений стала в разных рукавах «звучать и падать» по-разному, вопрос отдельный и важный и подлежит специальному разбору. Но если «вода» не потеряла своего качества, то плоды, ею питаемые, должны быть тоже одни. Это любовь, чистота, смирение, вера, воздержание и радость о Духе Святом. Все это мы созерцали в разных формах и в Польше, и в Чехии, куда тоже удалось заглянуть, и в Германии. Все это и создавало и создаёт по сей день Европу как «страну святых чудес». Кто этого не видит, тому тяжело будет понять и другие смыслы того, что есть Европа вообще, чем она была в прошлом и что она представляет собой сейчас. На эти и другие вопросы мы отвечали самим себе и друг другу постоянно, узнавая всякий раз что-то новое и получая этому подтверждение в увиденном и услышанном далее.
Польша – страна, традиционно исповедующая христианство в западной католической традиции, и на сегодня это самая религиозная страна Евросоюза, если брать государства старой Европы. По опросам, больше 90 процентов населения верующие христиане-католики. В Польшу не пускают мигрантов-южан, нет здесь свободы известным меньшинствам, за что Польша находится в конфликте с руководством Евросоюза. Что до разрушения советских воинских памятников, то – что здесь скажешь. Это, конечно, печально, но, к слову надо сказать, что Польша из всех стран Европы имеет самое большое количество русских воинских захоронений и памятных мемориалов. И практически все они охраняются и содержатся в надлежащем состоянии.
Польша, город Гданьск (Gdańsk).
Польше вообще свойственны порядок и ухоженность. Это, по крайней мере, было первым впечатлением, когда мы пересекли границу. Бросалось в глаза отсутствие пустой, невозделанной земли вдоль трассы. Примечательно и отсутствие привычных высоких заборов из профлиста вокруг частных построек, к чему мы так привыкли в России. Есть небольшие, высотой около метра, преграды, обозначающие границу участка. Люди не скрывают себя и не боятся своего соседа. Они не отгораживаются ни от него, ни от внешнего мира. Пока мы ехали по сельской местности в Восточной Польше, практически нигде, как мы ни всматривались, мы не увидели неухоженных, развалившихся домов и брошенных строений. Порадовало и качество дорог. Их после развала девяностых и нулевых и у нас кое-где научились делать. Но мне было особенно приятно видеть как священнику то, что поляки благоговейно почитают в пути святое распятие и образ Богоматери. Где бы мы ни ехали, через город или деревню, через каждые несколько километров нас встречало деревянное распятие или фигурка, изображающая Деву Марию. Каждая украшена живыми цветами или венком. Нередко они находятся в застекленном киоте, чтобы непогода и пыль со стороны дороги не повреждали изображение.
И это Польша, сказал я сам себе, характеризуемая нынче как «недружественная» нам страна. Сказал и невольно вспомнил наши придорожные городки и посёлки, так и оставшиеся в советской разрухе, где кресты можно встретить разве что на кладбище. В России в авариях на дороге гибнет огромное количество людей, в связи с чем на обочине можно встретить лежащие венки или холмики с небольшими крестами. Но этот недавний обычай ничего общего не имеет с когда-то бывшей русской традицией ставить поклонные кресты вдоль трактов и на перекрёстках дорог, перед въездом и выездом из леса и деревни. И Польша напомнила нам эту русскую традицию, явив, тем самым, ещё одно свидетельство того, что крестьянство как сословие, тесно связанное с церковью, не было уничтожено в Польше в такой степени как у нас: сгоном со своих земель на стройки, ссылкой в лагеря, голодомором, комбедами, продразверсткой, коллективизацией. Крестьяне польских земель не знали этого. Не знали они и других сатанинских ужасов, тех, что русский крестьянин усилиями большевистской власти испил полной чашей. Церковь и храмы, не уничтожались в Польше, даже в период правления коммунистов. Это позволяло католической Церкви сохранять влияние на общественные ценности и быть хранительницей религиозной памяти поляков, ее преданий и истории. К ним она обратилась с новой силой, после естественного развала своего советского соседа, и своей, уже не делающей погоду в стране, компартии.
Польша, город Варшава (Warszaw), костёл святой Анны на Замковой площади. XVI век.
Католическая Церковь явилась своего рода знаменем нации, началом, цементирующим польское общество в борьбе с атеизмом, безрелигиозной глобализацией и советским наследием. Как это произошло на общем фоне сдавшей во многом свои религиозные позиции Европе, вопрос отдельный. Поговорить на эту тему было бы не безынтересно, как и о пессимизме в литературе «потерянного поколения», и о национальном покаянии послевоенного периода. Но в Польше авторитет Церкви высок, и она в этом смысле оказалась верна своему судьбоносному выбору, что совершился в Познани больше тысячи лет назад. В этом древнем городе, поляки приняли Крещение, приблизительно в 960 году. По сей день на этом месте стоит величественный готический собор. Прямо под зданием Собора, то есть непосредственно в историческом слое, обнаружен и частично воссоздан интерьер первого храма десятого века. Найдены нижние части опорных колонн, фрагменты (возможно) первого каменного престола и каменной купели, в которой принимал от немецкого епископа святое крещение первый польский король Мешко. Возможно, это только гипотеза археологов и перед нами вовсе не тот престол и не та каменная купель, но видя, с какой щепетильностью и любовью их попытались воссоздать, понимаешь, как ценит поляк свою национальную идентичность и религиозную принадлежность именно к христианству. Рядом находится активно посещаемый, в том числе группами студентов и школьников, интерактивный музей, посвящённый истории Польши и ее становлению как христианской страны.
Во время краткого посещения Саксонии, в частности Майсена, мы были поражены тем, как здешние исторические постройки вписываются и вливаются в общую гармонию природы и человеческих деяний. Все тяготеет и органически подключено к доминанте храма или замка. Холмы, деревья, кустарники, малые строения и дороги. В этом своя соподчинённость, своего рода иерархия пространства, но положенная в свободе. Свободная подчиненность, если так можно выразиться. И сам человек, попадая в эту гармонию, не может не вливаться в неё. В этом окружающем его космосе человек сам становится упорядоченным. Пространство центрирует и собирает его. Притом внешнее оказывается сопряжённым с внутренним. Свидетельством того является и удивительная встреча, что произошла в Гданьске.
Польша, город Варшава (Warszaw), Замковая площадь.
Проходя мимо каменной стены средневекового здания, мы обратили внимание, что в ней есть узкая деревянная дверь, к которой ведёт несколько таких же узких каменных ступенек. На мгновение я задержался на них взглядом, в этот момент дверь ушла в стену, и по ступенькам стал спускаться пожилой францисканский монах, в коричневой рясе, препоясанной белым кушаком. Он спустился по ступенькам и двинулся вдоль стены, не обращая на нас ни малейшего внимания. Мы же с моим спутником посчитали своим долгом поприветствовать его. В ответ была тёплая улыбка и удивление от встречи с незнакомцами, не говорящими по-польски. Оказалось, что монах, которого, кажется, звали Мартин, живет прямо за этой каменной стеной ещё с двумя братьями. И что сейчас он направляется кормить больного бездомного, которому ещё нужно сменить бинты. Он показал бинты, лекарства и нехитрый ужин для несчастного, который представился менее несчастным оттого, что о нем заботился подобный человек. В какой-то момент мне показалось, что в этой случайной встрече есть что-то для нас важное. Что-то сокрытое, что мы должны понять. Очевидно было, что монах не спешил поскорее отделаться от нас. Он с трудом говорил по-русски, но все понимал. Я сказал, что являюсь священником Русской Православной Церкви в Петербурге. И к нашему изумлению, францисканский монах опустился передо мной на колени и попросил благословить его. Помню, у меня выступили слезы. Сколько любви, тепла было в простой жизни и подвиге этого человека. Сколько искренности в этом коленопреклонении перед чужим священником, с которым нет евхаристического общения. Но он не передо мной грешным склонился, а перед той любовью, которою он живет и от которой черпает свои силы. Ведь он Христу в моем лице поклонился и благословения Его испросил, благодаря чему и мне открылся в нем Христос.
Тогда я тоже встал на колени и тоже просил его благословить меня. И если кто-то не верит в чудо, подумал я, то пусть посмотрит на нас. В вечернем Гданьске, на глазах у прохожих, на не очень чистом тротуаре, два совершенно незнакомых человека, встают друг перед другом на колени и просят Христа благословить их. Вот она встреча с Богом и человеком. Вот она, суть вещей и времён. И вот Его победа в этом мире. Смерть! Где твоё жало? Ад, где твоя победа? В такие редкие моменты жизни понимаешь вневременность своей жизни и в то же время смертную ее хрупкость. Мы очень хрупки, изменчивы и непостоянны, как хрупок и изменчив мир, в котором мы живем. Но рядом с этой хрупкостью, в нас живет и бытийствует, что-то великое, чистое и вечно живое, с постоянством нечеловеческой любви, энергии и силы, удерживающей этот хрупкий мир от полной и окончательной погибели и растворении в ничто. Тогда, у той старой стены, оно явило себя. И мы дали ему имя. Не сходное с абстрактными и размытыми определениями, лестными для игры ума и чувств, а то имя, которого нет насущней и выше во всех мирах. Имя, что собирает нас в нашем предстоянии друг другу, имя Христа Спасителя нашего. И если человек для другого человека становится иконой Христа и Образом Божьим, то человек, а через него и мир начинает существовать в Истине. Это уже не медленное умирание и жизнь по необходимости. Это жизнь в вечности, пусть и обременённая грехами плоти, но жизнь уже совсем другого качества.
Бенедиктинское аббатство в Кракове в районе Тынец (Польша).
Что дальше? Монах пошёл своей дорогой, а мы пошли своей. Но подобные неожиданные встречи, подумал я, дают надежду, как свет в конце туннеля или струя свежего воздуха в темном прокуренном тамбуре поезда, идущего неизвестно куда. Ощущение рукопожатия его большой и оказавшейся очень крепкой ладони, еще долго не покидало меня. Благослови тебя Бог, добрый человек. Пусть твои руки и вера всегда будут крепки, как старая кладка той стены, за которой ты живешь. А сердце и душа пусть до конца твоих дней остаются, как «вода», чистая и прозрачная, которой ты, как Евангельский самаритянин, омываешь раны и поишь путников, обессилевших на жизненном пути. Благослови тебя Бог.
По завершении нашего путешествия, лишь отдельные моменты которого я здесь описал, я говорил себе со страхом, что оно удалось. Почему со страхом, а не с радостью? Потому что всегда остаётся сомнение и недоверие к себе, к своим суждениям. А так ли мы поняли те знаки, встречи и знамения, что послал нам Господь? Но нам была дана возможность молитвы по вере, и это даёт надежду, что поставленная нами себе задача понимания того, что есть Европа, в меру наших сил выполнена. И если уж не ответили мы в полноте на все вопросы, то подошли к ответам на них очень близко. Особенно внятным стало то, что мало простого вежливого общения с людьми и разглядывания архитектурных красот. Все это безусловно необходимо. Но оно подобно скольжению по поверхности воды. А самое главное находится глубже, куда возможно проникнуть лишь затаив дыхание. И что тоже стало понятно, так это то, что никто не предложит тебе этого. Ты должен искать его сам. Молиться об этом и просить. Да, где-то в диалоге с людьми можно подбирать точные и честные формулировки, но не от них зависит результат. Он зависит от присутствия Духа в тебе. Каков он? Где он витает, чем услаждается и в какие места желает проникнуть. Если же этот правильный духовный твой выход за границы очевидного состоялся, то цель достигнута. А далее возможны и знаки, и чудеса, и, что самое главное, – встреча. Теперь возможна подлинная встреча с человеком другого мира. И Господь непременно пошлёт такого человека, будет ли это встреча неожиданная, как у нас с отцом Мартином, вышедшем «из стены», или долго ожидаемая, как с отцом Томашем и отцом Андреем в католической семинарии в Познани. Это были встречи несущие правду. Правду о том, о чем ты сам молился. Правду и о тебе самом, и о мире Европы, которую мы покидали, как все ещё существующую для нас «страну святых чудес».
Журнал «Начало» №36, 2019 г.
УДК 217; 242
Archpriest Mikhail Vladimirov
Crosses at a road
The essay is a comprehension of impressions from a trip abroad in European countries, the central event of which was the Russian-Polish conference. This experience is undertaken by an Orthodox priest. The author takes a position suggesting a connection of loyalty to the dogmas and canons of the Orthodox Church with openness to dialogue with representatives of other faiths. The essay contains observations revealing the originality of modern Poland, the importance of Catholic culture for understanding the soul of its people.
Keywords: culture, people, faith, catholicism.