«Love Parade»: разрушение вместо любви

Мероприятие «Love Parade» возникло в Европе в середине 90-х годов и выросло из мелкого события местного значения до почти всеевропейского масштаба. Главным инициатором и создателем нового «музыкального олимпа», как он его назвал, в Берлине стал господин Моттэ [1]. В 1989 году, за четыре месяца до падения Берлинской стены, др. Моттэ со своими единомышленниками организовал первое самодеятельное музыкальное шествие по центральной улице Западного Берлина — Курфюрстэндамм. В условиях продолжения холодной войны между странами — мировыми лидерами и на фоне противоестественного расчленения немецкого государства на два враждебных лагеря цель данного мероприятия звучала очень благородно — способствовать уважению и взаимопониманию между различными нациями. Лозунгом стали слова самого господина доктора Моттэ: «Музыка знает тысячи языков и всем она понятна, <…> она не знает границ и национальностей!». Естественно, это событие было встречено с восхищением и вызвало сильный резонанс, в первую очередь, в молодежной среде. Так было положено начало легендарного «Love Parade», который разросся от 150 до более чем миллиона участников. С 2000 г. «Love Parade» выходит на международную арену, его проводят в других странах: Австрии, Англии, Франции, Израиле, Южной Африке и др. Тенденция явно возрастающая. Поговаривают о проведении его и в России, но так ли безобидно это массовое зрелище с красивым названием «Парад любви» и благородными лозунгами о согласии, дружбе, взаимопонимании и толерантности в мире.

Love parad in Berlin 1997

Являясь современником и очевидцем вышеописанных событий, хочу поделиться фактами, свидетелем которых мне невольно пришлось стать. Однажды, проезжая по центру Берлина, я среди бела дня увидел идущую по улице совершенно раздетую женщину. Не поверив своим глазам, я остановился и дал задний ход для того, чтобы убедиться, что это не сон. Действительно, создание женского пола совершенно спокойно шествовало, неся на голове «украшение» в виде двух рожек красного цвета. Таким же шоком для меня стало и то, что прохожие не обращали на это особого внимания. Оглядевшись, я стал замечать также и других, в основном, молодых людей в клоунской одежде с инфернальным намеком в виде склеенных из волос или укрепленных на голове пластмассовых рожек и раскрашенных лиц, напоминающих боевую раскраску африканских племен. Эти существа отовсюду, как муравьи, стекались к центру города по одиночке и группами. Их становилось все больше и больше, и наконец взору предстал настоящий содомский праздник, и имя этим людям было уже легион. Голые и полуголые, они тряслись в гипнотическом танце, напоминая участников шаманских ритуалов и сопровождая это действо выкриками дикарей. Особенно старались выделиться гомосексуалисты, лесбиянки и трансвеститы, которых можно было различить по их особенно провоцирующему поведению и вызывающей внешности.

Эта толпа колыхалась на страшной жаре в такт тупой однообразной музыке, извиваясь каждым членом жуткого туловища «Зверя». Сотни тысяч молодых людей глумились своим извращенным видом и поведением над человеческим образом.

Оказалось, что это действо, проводимое каждый год в Берлине и называемое «Love Parade». Определенным кругом людей, да, видимо, и городской общественностью, мероприятие «Love Parade» считается праздничным. Атрибуты праздника формально присутствуют: музыка, танцы, пение, — но что же является сутью этого события, что же именно празднуется. Праздником всегда считалось выдающееся радостное событие, посвященное, например, победе в войне, т.е. победе над злом, спасению, рождению нового урожая, т.е. плодам природы или плодам человеческого труда. Да, по плодам их узнаете их (Мф.7:20). Каковы же плоды этого «праздника», в котором мы наяву видим разложение, разврат, душевное растление, победу зла. Содомское совокупление однополых, но какой от них-то плод? Это тлен, и больше ничего, значит, сутью праздника и является сам разврат, а плоды — это растленное общество в будущем. Как же получилось, что в добропорядочной бюргерской Германии с традиционным институтом христианской морали стали популярны зрелища подобного рода. Одной из основных причин организации этого не отличающегося чинностью представления явились изменения нравственных установок после окончания Второй мировой войны. Попытаемся уяснить источники и последствия этого явления.

До конца войны в Европе, по крайней мере в христианской Европе, существовал почти единый моральный кодекс, в особенности в том, что касается отношений мужчины и женщины и их обращения друг с другом. Повсюду были табу на публичную сексуальность, сообщения в прессе на тему сексуальности и проблемы отношений между полами, переступающие границы традиционных требований. Семья исправно функционировала в качестве «ячейки общества», на отход от семейных ценностей не было даже намека. Для многих людей, живших в Германии во времена нацизма, участие в многотысячных митингах и демонстрациях, обязательная униформа и, в особенности, приветствие «хайль Гитлер» породило глубокую несовместимость между поведением и собственными убеждениями, нарушая единство сознания. После окончания войны в побежденной Германии все моральные ценности претерпели изменения. Все, что до сих пор относилось к сфере морали, связывалось с национал-социализмом и западными оккупационными силами, прежде всего США, оказалось проще простого убедить побежденных немцев в преимуществах собственного жизненного уклада. По причине проигрыша в войне принималось все, что импортировалось из США без критического осмысливания появлявшихся в стране новых свободных идей. Кстати, не только Германии или Италии, но также и союзным государствам, таким как Франция и Великобритания, не хватало государственного, а также церковного влияния, чтобы сохранить собственное лицо. Известно, что отход от церкви и общенациональных основ в США был наиболее заметен, квота разводов также и после войны была экстремально высока. В Германии однажды все основные моральные ценности проверили на их совместимость со стремлением к получению прибыли, и все, что с ним не совпадало, «было выброшено за борт». Сфера влияния церкви ограничивалась деревенским населением и вообще сводилась к тому, что все четко прослеживаемые негативные изменения объяснялись результатом проигрыша в войне. К этому добавилось еще то, что в ходе разделения Германии в бывшей ГДР церковь насильно была вытеснена со своей традиционной роли и больше не обладала вообще никаким влиянием, ни в сфере воспитания, ни в сфере общественной политики. В западной Германии влияние церкви хотя еще и чувствовалось, но средства массовой информации, получившие через западных союзников лицензии на выпуск своих газет, должны были подчиняться диктату исходящего из США либерализма. В этом отношении можно с полной уверенностью утверждать, что изменение позиции средств массовой информации в США требовало подобных же изменений и в Германии. То же относительно церкви. Влияние Ватикана на общественную политику в католических странах было ослаблено в особенности потому, что институты власти американских Штатов объединяли клерикализм, а в особенности папу, с национал-социализмом. Протестантская же церковь стремилась продемонстрировать каждому, что она более не видит себя в роли государственной церкви, и в тоже время приспособиться к изменившимся условиям, соответствовать «духу времени». США за несколько лет наложили отпечаток своего влияния на Германию и другие европейские государства. Необходимо еще раз открыть глаза на то обстоятельство, что в Германии после проигрыша в войне не осталось общественных институтов, которые обладали бы моральным авторитетом. Исходя из всего этого, ввести в Германии «American Way of Live», проамериканский образ жизни, не представляло никаких сложностей.

Необходимо еще учесть, что американская пресса, так же как радио и телевидение, находились в руках секулярной публики, что открыто выражалось в содержании публикаций и передач. Похожим образом обстояло дело и с немецкой прессой, причем следует заметить, что не последнюю роль в этом играла ее экономическая зависимость: выяснилось, что посредством пропаганды безудержного либерализма можно также и в Германии заработать большие деньги.

Как в самой Германии, так и в других участвовавших в войне странах, большое значение имело послевоенное психологическое состояние населения. После долгих лет бедствий, жестокости, смерти и изгнания, голода была потребность забыть тяжелую действительность, развлекаться. Но что движение пойдет только в одном направлении, которое можно было бы скорее назвать «развлекаться до упаду», после войны, конечно же, предугадать не мог никто. Первоначально это движение было выражением презрения к мировому политиканству, ко всем государственным и общественным инстанциям. По прошествии лет оно стало разнузданной формой поведения, где отбрасывались все табу, начиная с границ общественного проявления сексуальности и заканчивая злоупотреблением наркотиками. Организаторы, которыми в начале, вероятно, руководили политические мотивы, разглядели с течением времени неплохую возможность заработать очень большие деньги на этом мероприятии. Что они и сделали, а в унисон с ними на этом стало зарабатывать также государство. Общественные организации не задумываются об этом и не желают выступить публично с критикой наносимого обществу в целом и молодым людям в частности морального ущерба. Салоны секса и стриптиза уже не скрываются в темных кварталах на окраине, а демонстративно выступают на главные улицы городов и отмечают новые завоевания, вынося наружу, прямо к прохожим, свои акустические устройства и мониторы. Можно только представить источники и объемы необходимого для столь массового производства растлевающей продукции финансирования. Огромный вклад в популяризацию такой акции вносят печатные и телевизионные средства массовой информации, которые превзошли самих себя в своих сообщениях и телевизионных репортажах о ней. В дуэте с догмой квоты включения телевизора зрителем во время просмотра программ они, тем самым, окончательно подчинились диктату получения прибыли как единственному критерию оценки достоинства информационного продукта. «Герои» этой продукции уже давно ничего не стесняются, они становятся не только участниками салонных передач, диалогов со зрителями, но и выходят открыто на политическую и общественную сцену, провоцируя и вовлекая молодежь в контакт с собой, безмерно далекий от христианской этики. Анализируя создавшуюся ситуацию, с ужасом замечаешь, что современный мир в который раз возвращается к Содому и Гоморре, в который раз болен грехом и порождаемыми им неизлечимыми болезнями, от которых снова и снова ищут медицинских лекарств, но при этом не замечают своей духовной опустошенности. Первопричина данного явления на Западе, на мой взгляд, — сильное удаление сегодняшнего общественного уклада от церковной жизни, проявляющееся в мирном сосуществовании явного порока и благ цивилизации. Сегодняшняя ситуация более не имеет ничего общего с веяниями времени как таковыми — достижения цивилизации могли бы использоваться и по-иному. Она является результатом отсутствия воспитания, в первую очередь религиозного. Воспитание без христианских ценностей, а лишь с одной ценностной установкой: что за деньги можно купить все, будь то материальные или нематериальные блага, такие как любовь и уважение, дает свои плоды. У молодых людей отсутствует опыт и способность к самостоятельной рефлексии. Поэтому молодежь склоняется к тому, чтобы спрятаться в большой массе сверстников и таким образом уйти от необходимости самовыражения. Наряду с этим необходимо также видеть опасность того, что и на других полях битвы, как, например, в политике и в экономике моральная разнузданность под флагом либеральных ценностей отвоевывает новые позиции, ломаются табу, настоящие ценности утрачивают свою значимость. Те, кто получает выгоду от мероприятий типа «Love Parade» — люди, которые вкладывают свой капитал в подобные представления, а также нигилисты и анархисты, отрицающие любые формы правового порядка. В заключение хотелось бы обратить внимание на следующий феномен: сообщества (государства, союзы и т.п.) всегда погибали или подвергались опасности погибнуть, когда в данных сообществах уже больше не было основополагающего порядка. История дает много примеров заката подобных государств и культур. Также важно и дает повод задуматься то обстоятельство, что внешние условия, такие как голод, война и катастрофы, часто приводят общества и государства к возврату к осмыслению традиционных ценностей. Как бы, возможно, цинично это ни прозвучало, атака на World Trade Center дала повод для подобного переосмысления, и нам остается надеяться, что политика и церковь извлекут из подобных событий свой урок.

Журнал «Начало» №12, 2002 г.

[1] Motte — в переводе с немецкого означает моль, тля.