Несколько слов о покаянии и аристократизме духа
Небольшая статья о пути к покаянию и о простом и сложном в православии М.Н. Шарова, опубликованная в 14 номере журнала «Начало», весьма привлекательна своей искренностью. Возможно, поэтому в каком-то смысле необходимо отозваться на нее размышлениями на заданную тему.
Во-первых, в некоторое недоумение вводит название — «Путь к покаянию. Простое и сложное в православии», — к сожалению, оно не вполне определенно и не очень понятно. Этой неопределенности за названием следует и сам текст: то ли путь к покаянию идет от простого к сложному, то ли через простое и сложное идет этот путь, а по тексту получается, что путь сам по себе, а простоты совсем нет. В общем, название, безусловно, отражает некоторую проблематику статьи, но не определяет ее, к сожалению, да и в самой статье какая-либо определенность трудно уловима, потому как статья «о жизни». А «жизнь», как известно, под какие-либо определения не подведешь. Но название не главное… может быть!?
С эпиграфами легче. Кто ж не согласится, что живем мы недостойно, но вот контекст. Мы действительно, и я в том числе, живем «как будто Христос никогда не приходил», но нельзя забывать и то, что Он не когда-то пришел, а пришел навсегда, и пребывает с нами навсегда, прежде всего Телом Своим. И наверно, правильнее сказать, что мы живем так, как будто Христос не пришел, а это уже совсем другое дело. Ведь Он и никуда не уходил, и поэтому возможно и покаяние, и радость жизни со Христом и во Христе. Со Христом, ибо благодаря Его делу искупления появляется «новое тело, чистое от всякого касания греха, свободное от всякой внешней необходимости, отделенное от всякого нашего беззакония, от всякой чуждой воли драгоценной Кровию Христовой. Это Церковь, чистая и непорочная среда, в которой мы достигаем единения с Богом»; и во Христе, ибо Его тело — «это также и наша природа, как внедренная в Церковь, как часть Тела Христова, в которое мы входим крещением», по словам В.Н. Лосского («Очерк мистического богословия восточной церкви».)
Но все-таки, будем говорить о самой статье. Трудно не согласиться с автором, что «искажение восприятия света духовных истин и Главного Источника Истины (а почему только источника?) — масштаб имеет небывалый», но труднее согласиться с тем, что «смыть скверну» «общества потребителей» (к которому мы все в той или иной мере принадлежим, а порой, и весьма часто, грехами своими участвуем) «может только некое глобально-катастрофическое событие». Прошу пощады! Простите, дорогой автор, но ведь если даже не исследовать глубоко святоотеческие творения, а просто понять, что в этом «обществе потребителей» наши матери, отцы, сестры, братья и многочисленные родственники, а по Адамовой линии мы все родственники, то честно говоря — жалко, и себя в том числе.
«Предстояние «концу времен», дыхание Вечности не ощущаются гиперплотяностью современного социума» — и это вполне понятно: они (а зачастую и мы) Христа не знают. Но нам бы с вами нельзя забывать, что незнающий бит будет мало, а знающий — больше. И знание — вполне обоюдоострый меч. Кстати о мече: «Тогда говорит ему Иисус: возврати меч твой в его место, ибо все взявшие меч мечом погибнут» (Мф. 26, 52). А ведь ученик хотел защитить любимого Учителя, но как важно подчинять свою волю воле Божией. А она, т.е. воля Божия, явлена нам на кресте.
Еще надо сказать несколько слов о «конце времен». Совершенно справедливо, что сегодня (как и всегда) ему «предстояние», но оно ничем не отличается от предстояния первых веков христианства. И мы должны действительно это предстояние всегда чувствовать, этот самый «конец времен» вполне может быть завтра или даже сегодня. И это предстояние — спасительно, но глядя на бесконечное милосердие Божие и на Его долготерпение к каждому из нас, мы вполне можем иметь и надежду, что как каждому из нас ко дню судному дается известное время для покаяния и подготовки, так и к миру Господь милостив. Если нельзя уповать, то просить можно.
Думается, что нет нужды говорить о критике «поколений», о рухнувшей системе, об обществе и культуре его ремонта — как бы не впасть в осуждение. Еще труднее понять, чем принципиально отличается Райкин от Петросяна. Не об этом речь. Тем более, нет смысла обсуждать, было ли «искушение» у православия создавать «христианскую цивилизацию», и надо ли ее создавать. Думается, что и автор не ищет ответов на эти вопросы.
Но вот на неком порядке «деградации» человека следовало бы остановиться. По учению Святых отцов, все происходит несколько иначе, чем по утверждению автора. «Прежде падает дух в человеках, и не может более руководить душой, далее тело выходит из подчинения души», и это отдаляет нас от Христа, а правильнее сказать отдалило: весьма давно, в момент грехопадения человечества. Душа и тело не повинуются по своей иерархии духу. «Но Бог — вносит некий порядок в гущу беспорядка… Сама его (человека) смертность пробудит в нем раскаяние, т.е. возможность новой любви», как говорит В.Н. Лосский (в том же «Очерке…»). Как мы видим, способность человека к покаянию, обусловленная смертностью, является началом новой любви к Богу. И покаяние — необходимое условие этой любви. При этом св. Игнатий Брянчанинов, в точном соответствии со святыми Отцами, замечает, что если расстройство нашей внутренней иерархии, происшедшее во время грехопадения человечества, усваивалось дохристианским миром по принуждению первородным грехом, то после Христова Воскресения, грех суть наш произвол. Но как велика сила покаяния, если и такой грех врачуется им без изъянов и исключений.
И рискну утверждать, что менее всего в православии сложности. А напротив, именно простота есть путь к Богу. Сложны мы, а не православие, и в этом действительно проблема. Потому как именно нам надлежит быть овцами среди волков, мудрыми как змии, и простыми, как голуби (Мф. 10, 16). Но как трудно!
И не простыми ли рыбаками благовествовалось Евангелие, которые, замечу, нигде не учились. И «боговдохновенные тексты» и писались и уяснялись вполне неучеными монахами. Но великая наука покаяния стяжалась ими на протяжении всей их жизни. Да, Отцы церкви были весьма образованы, но сколько примеров, когда простые и необразованные в светских науках пастыри церкви, такие как святитель Спиридон Тримифунтский, защищали догматы Православия силою Духа. Нельзя утверждать, что образование не имеет важности или первостепенности, но кому сколько дано вместить, столько и вмещает. И образованность — важнейшее условие православного знания, но не определяющее. Гораздо труднее бывает понять ту область знания, которую автор определяет как «мистический опыт», в противовес «школьной теологии».
Прежде всего, о «школьной теологии». Не совсем понятно, что имеется в виду, и понимает ли сам автор предмет своей критики. Сегодняшнее богословие, а это и есть теология, трудно назвать школьным, и уж тем более приписать к какой-либо школе. Современные учебники богословия, во всяком случае — догматического, составлены в лучшем духе современной, точнее говоря, 20-го столетия, богословской мысли. По дореволюционным никто давно не учится. Следовательно, либо критика устарела, либо эта критика с чужих слов.
Но вот с мистическим опытом надо разобраться внимательнее. Некоторое представление об этом опыте можно почерпнуть из следующих слов автора статьи: «Совершить покаяние искреннее, настоящее, которое есть Дар человеку, сопоставимый, по словам св. отцов, с доской в бушующем море после кораблекрушения, последней надеждой для терпящего бедствие. Услышать голос Ангела-хранителя в душе и немедленно последовать его внушениям».
В этой фразе заключено несколько недоумений и есть весьма важное противоречие. Во-первых, как совершить покаяние, которое есть Дар? Во-вторых, почему этот Дар сопоставим именно с последней надеждой утопающего, когда Дар этот не отымается Богом до конца земной жизни. Возможно, потому, что мы, утопая в грехах, всегда «хватаемся» за этот Дар, как за доску. Но сколько мы этот Дар ни отвергаем своими грехами, он остается Даром. Почему тогда не все спасаются? Как понять, чей голос звучит в душе, Ангела-хранителя или беса, если совершаемое покаяние явно свидетельствует о скверне в этой душе, и может ли в ней в таком случае звучать голос Ангела? Попробуем тут разобраться в соответствии со словом Святых отцов, на которое опирается автор статьи.
«Блаженна душа, которая сознала себя вполне недостойною Бога, которая осудила себя, как окаянную и грешную! Она — на пути спасения; в ней нет самообольщения. Напротив того, кто считает себя готовым к принятию благодати, кто считает себя достойным Бога, ожидает и просит Его таинственного пришествия, говорит, что он готов принять, услышать и увидеть Господа, тот обманывает себя, тот льстит себе; тот достиг высокого утеса гордости, с которого падение в мрачную пропасть пагубы», — говорит преподобный Исаак Сирин в своем 55 слове (Слова подвижнические).
«Сын Восточной Церкви, Единой Святой и Истинной! В невидимом подвиге твоем руководствуйся наставлениями святых Отцов твоей Церкви; от всякого видения, от всякого гласа вне и внутри тебя, прежде нежели обновишься явственным действием Святаго Духа, они повелевают отвращаться, как от явного повода к самообольщению». Слова Преподобного Григория Синаита (О безмолвии, гл. 7).
«Чувство плача и покаяния — едино на потребу душе, приступившей к Господу с намерением получить от Него прощение грехов своих. Это — благая часть! Не променяй этого сокровища на пустые, ложные, насильственные, мнимоблагодатные чувствования, не погуби себя лестию себе», — взывает святитель Игнатий Брянчанинов (т. 2. Зрение греха своего).
«Все святые признавали себя недостойными Бога: этим они явили свое достоинство, состоящее в смирении». Прп. Исаак Сирин (Слово 36, там же).
«Зрение греха своего и рождаемое им покаяние суть делания, не имеющие окончания на земле: зрением греха возбуждается покаяние; покаянием доставляется очищение; постепенно очищаемое око ума начинает усматривать такие недостатки и повреждения во всем существе человеческом, которых оно прежде, в омрачении своем, не примечало». Продолжает в том же произведении св. Игнатий.
Добавить здесь, собственно, нечего. Но вот мимо «аристократии духа», после таких ясных и недвусмысленных слов святых отцов, пройти нельзя. «Верный слуга Христов, крещеный в Его смерть, а значит, неуязвимый для мира аристократ духа» должен помнить слова прп. Исайи Отшельника: «Не надейся на себя: все благое, совершающееся в тебе, есть следствие милости и силы Божией. Не превозносись верою твоею; но пребывай в страхе до последнего издыхания. Не высокомудрствуй о жительстве твоем, признавая его достойным одобрения: потому что враги стоят пред лицем твоим. Не возуповай на себя, доколе странствуешь в земной жизни, доколе ты не миновал темных властей воздушных» (Слово 17). Там истинная «аристократия духа», где истинная глубина смирения его. И путь Христов — это путь смирения, где необходимое условие — отвержение себя. «Отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною» (Лк. 9, 23). Такой человек и есть «человек спасающийся», но еще не спасшийся.
Трудно взять свой крест, и как часто собственный крест нам кажется не нашим, или незаслуженным. И страна у нас не та, и люди в ней не те, и жить среди них — недоразумение! Но не в руках ли Божиих судьбы мира. Когда прп. Антоний Великий, «будучи однажды приведен в недоумение глубиною домостроительства Божия и судов Божиих, помолился и сказал: Господи! Отчего некоторые из человеков достигают старости и состояния немощи, а другие умирают в детском возрасте и живут мало? Отчего одни бедны, — другие богаты? Отчего тираны и злодеи благоденствуют и обилуют земными благами, а праведные угнетаются напастями и нищетою? — долго был он занят этим размышлением, и пришел к нему глас: Антоний! Внимай себе и не подвергай твоему исследованию судеб Божиих, потому что это — душевредно» (Отечник. Сост. св. Игнатием Авва Антоний Великий, 195 поучение).
Как важно нам понять, что крест наш в нас и на нас самих. Что делание каждого по любви к миру и Богу наполняет и Церковь и в итоге сам мир истинным миром Христовым. Что нельзя любить Бога, которого не видим, если не научимся любить ближнего, которого видим. Что простой и неученый монах прп. Серафим в нескольких словах определил суть креста нашего и нашего соотношения с миром: «Стяжи дух мирен, и тысячи спасутся вокруг тебя».
Как важно понять, что православие не каста аристократов пусть даже духа, не клуб единомышленников, соединенных таинствами и мистическими переживаниями, а вслед за Христом, принесение самого себя в жертву за всех. Это и сказать трудно, и помыслить нелегко, а уж сделать почти невозможно. Но надо…
Трудно и на бумагу положить свои мысли, особенно когда они и в голове не помещаются, и в сердце им тесно. Тем более, что жертва эта не всегда (а, как правило, — никогда не) чиста перед Богом. Но та искренность, с которой автор, пусть даже и сбивчиво, решился сказать слово, очень важна. Господь и намерения целует. Надеюсь, что и эта заметка будет принята как доброе намерение помочь разобраться в том, в чем и сам не имею должного понятия.
Журнал «Начало» №15, 2006 г.