О поруганном храме
Моя Святая Русь лежит в руинах. Она обезлюдела. Живя в крупном городе, окунувшись в его суету, утонув в ней, невольно ощущаешь себя каплей в людском море, море страстей. Как много в городе людей! Как много в городе страстей, зла! И только лишь редкой капелькой добра встретится тебе человек, способный развеять суетность городской жизни. С большой вероятностью этот добрый человек будет верующим человеком.
В череде привычных городских страстных будней порой и не подозреваешь о существовании другой жизни, за пределами городского людского моря. И кажется тебе, что там, снаружи, всё так же, как и здесь, всё та же суета. Но однажды, каким-то чудом вырвавшись за пределы городских объятий, ты ощущаешь, что то, людское море, где ты находился совсем недавно, — это только лужа среди обширных просторов твоей Родины.
И там ведь всё по-другому, среди этих просторов. Тихо, спокойно, красиво, безмятежно. Казалось бы, там всё хорошо. Ты едешь всё дальше от города, сворачивая с оживлённых дорог на менее оживлённые, любуешься окружающим пейзажем. Но что-то тебя настораживает. Ты всё реже и реже видишь людей… Дома есть, но очень многие из них без окон, перекошенные, прогнившие.
Порой, встречаются и памятники. Стоят посреди площади, перед развалинами бывшего сельского совета, «вожди мирового пролетариата» с протянутой рукой, указывающей на развалины магазина. А рядом с площадью красуется храм. Осквернённый, обшарпанный, но всё же вознёсшийся над окружающей его действительностью своим непостижимым величием. И над этим поруганным храмом летает Ангел, летает и плачет. Плачет и плачет. Но плачет не о себе, и не о храме. Плачет о людях, которых уже нет, ибо в том месте уже давно живёт смерть.
А когда-то та местность была богата. Вокруг храма жили сотни людей. Любили, молились, растили детей, о чём-то мечтали. Порой в мечты эти вкрадывалась мысль о «лучшей» и «свободной» жизни.
Эта мысль крепла, росла в голове, потихоньку вытесняя из неё остатки разума. А вместе с разумом вытеснялся и Бог.
И вот — церковь стала не нужна. Здание храма начали разбирать по кирпичам, из киотов мастерились ульи, иконы горели в кострах, вокруг которых хороводом бесновались тени. Центробежное беснование выбрасывало эти тени в чёрную бездну ничто.
Постепенно, не торопясь, былое людское благополучие оскудевало. Кто-то сгинул в междоусобной бойне, кто-то только ушёл на фронт, кто-то упал с колокольни при попытке сбросить колокола, кто-то был покалечен оборвавшимся тросом. Трос оборвался, а погнутый Крест стоит…
Еще в 30-е годы и особенно после войны начался исход из сельской местности в города. Ехали по одному, по двое, семьями. Ехали по разным причинам. Кто-то с целью получения образования, кто-то для поиска лёгкой работы, кто-то просто бежал от безысходности, ища «лучшей доли». Но были и те, которые ехали к Богу, ибо в городах ещё присутствовали действующие храмы.
Оставшиеся люди продолжали жить, работать (пока была какая- то работа), о чём-то мечтать. Но мечты эти стали значительно приземлённее, поскольку казалось, что свобода уже достигнута, а жизнь улучшилась… Как учила партия — «ум, честь и совесть нашей эпохи».
Прошли годы, десятилетия. Вот уже и нет «строителей светлого будущего». Уже и дети их в конце земного пути. Сидят они на лавочке, смотрят на осквернённый храм и вспоминают. И веры у них уже нет ни во что.
Настали годы кажущегося ослабления гонений на церковь. Уже не убивают священников, не ссылают в лагеря христиан, не разрушают храмы, а только клевещут на Церковь, высмеивают верующих и молчаливо взирают на разрушающиеся памятники церковной архитектуры.
Однако в городах, оживлённых местах храмы подновляются, реставрируются, восстанавливаются. Но это только внешняя сторона происходящего, в чём-то отличающаяся от внутренней жизни Церкви. Наступил период, который предсказывал Серафим Вырицкий: «Настанут времена, когда купола будут золотиться, но очень много людей отвратится от Бога, от Церкви»[1]. И это сейчас налицо: если в городах, где число жителей значительно, на богослужении храм заполнен лишь на четверть, то что уж говорить о сельской местности, где число проживающих в непосредственной близости от храма составляет десятки человек, здесь службу посещают два-три-пять, а на Причастии порой никого? А зачем тогда ещё и восстанавливать храмы, возле которых вообще никто не живёт, а только торжествующая смерть пожинает плоды безверия?
Можно дать несколько ответов на поставленные вопросы. Во-первых, опираясь на русскую пословицу «свято место пусто не бывает» и, принимая во внимание то, что уже не одно десятилетие коренное население постепенно замещается пришлым, инородным, можно предугадать, что если сейчас не заняться сохранением своей культуры, то вскоре настанет время, когда эта культура станет ненужной никому, в том числе и нам самим, как проигравшим сражение на своей собственной земле. И не стоит себя тешить, что это время настанет нескоро, «не при нашей жизни», ведь время — это всего лишь миг в вечности Божьего творения.
Во-вторых, всё чаще раздаются голоса о возобновлении гонений на Церковь. Ведь всё более озлобляющийся мир катится к пропасти, влекомый хаотичностью секулярного безумия. И только неугодная секулярному миру Церковь пытается противостоять последнему падению человека, побуждая тем самым новые гонения на себя.
Но куда остаётся бежать из средоточия городского зла? За его пределы — на село. И как хорошо, если там будет тебя ждать прекрасный храм, где ты будешь воздавать молитву Богу о выздоровлении мира!
Понимая происходящее, люди, живущие в городах, начинают восстанавливать расположенные за их пределами храмы. Иногда их деятельность получает поддержку от оставшихся на селе немногочисленных местных жителей. Но зачастую они пассивно смотрят на возрождающийся храм, изредка расспрашивая о ведении дел и распуская различные слухи.
Случается и так, что отсутствует поддержка со стороны духовенства, причём, чем выше священник занимает место в церковной иерархии, тем менее реальной ему представляется возможность восстановления того или иного храма, тем более — расположенного в малонаселённой местности.
Роль государства в возрождении культурного наследия, которое представляет собой церковная архитектура, также незначительна. Она слишком часто сводится только к ведению реестров памятников архитектуры как местного, регионального, так и федерального значения. Чем ниже этот памятник занимает место в данном перечне, тем меньше у него шансов быть возрождённым. Так и уходят в небытие сотни великолепных произведений церковного зодчества. А ведь каждое это творение связано с жизнью тысяч конкретных, давно уже ушедших от нас людей.
Вот и ложится тягота восстановления на плечи немногочисленных энтузиастов, осуществляющих работы за свой собственный счёт и своими силами. Можно привести много примеров, когда кто-либо из клира или мирян в одиночку принимается восстанавливать здание церкви. И это ему удаётся — помощь приходит, ведь Господь всегда благоволит в таком деле. И Ангел, некогда летавший с плачем над осквернённым храмом, уже ликует, призывая в него на спасение людей.
Хорошо зарекомендовали себя в деле восстановления храмов некоммерческие организации, созданные для привлечения средств. Их разновидностью являются благотворительные фонды. Государством установлены некоторые льготы этим юридическим лицам, например, отменён налог на прибыль, что позволяет организациям наиболее продуктивно использовать поступающие к ним средства.
А средства эти, увы, совсем незначительны. Основной их источник — пожертвования самих учредителей и тех, кто входит в организацию, и только затем это пожертвования других физических лиц и организаций. И это сейчас, когда как грибы растут различные «гипермаркеты», автозаправочные станции и увеселительно-развлекательные заведения, приносящие огромные прибыли, между тем, собрать средства на восстановление храма представляет собой очень трудную задачу.
Тому есть несколько причин. Дело здесь не только в том, что очень многие люди отвратились от церкви, о чём шла речь выше. На этих людей и ожидания особые не возлагаются… Хотя часть из них Промыслом Божьим когда-либо придёт к Творцу ещё при своей жизни.
Но что же мешает человеку, считающему себя верующим, регулярно посещающему церковные службы, пожертвовать малую толику своих средств на благое дело восстановления храма? Одна из причин этого — недоверие к людям, которые осуществляют сбор средств. В общем, это понятно, т.к. имеется много праздных людей, пытающихся прожить на обмане, присваивающих себе собранные не для себя средства. Ведь даже в Учении Двенадцати апостолов (Дидахе) сказано, что «пусть запотеет милостыня твоя в руках твоих, прежде чем ты узнаешь, кому даёшь»[2]. С другой стороны, это недоверие говорит о том, что ты уже судишь другого человека, даже не зная его лично. Причём судишь на основании своего собственного представления, которое может быть и ошибочным. А ведь Господь говорит: «Не судите, и не будете судимы… давайте, и дастся вам» (Лк. 6:37–38). К тому же, в том же источнике (Дидахе) сказано: «просящему у тебя давай и не требуй назад»[3]. А пойдёт ли твоя милостыня на объявленные цели, то это не тебе судить. Господь рассудит.
Другой причиной является устоявшееся в народе представление: «Вокруг меня много людей. Почему именно я должен помогать? Пусть кто-нибудь другой поможет!» Это представление очень удобно во всех случаях. Оно позволяет пройти мимо просящего, мимо лежащего на земле, возможно, умершего человека, тем более, если об оказании первой медицинской помощи ты не имеешь ни малейшего представления и боишься всех докторов, начиная от акушера и заканчивая патологоанатомом. Но этот страх крови, страх смерти куда-то пропадает, когда тебе приходится спасать людей, попавших в только что случившееся страшное дорожно-транспортное происшествие, когда ты на трясущихся ногах трясущимися руками при помощи инструментов, какие только есть под рукой, пытаешься вскрыть заклинившие двери с целью высвобождения пострадавших людей из кузовов покорёженных автомобилей. И ты работаешь не один, а совместно с другими людьми, которые так же, как и ты, остановились и пришли на помощь, не считая, что и без них обойдутся. И совсем не обязательно, что эти люди являются верующими.
А по окончании всех этих действий, немного придя в себя, ты обнаруживаешь на себе следы чьей-то свернувшейся крови и припоминаешь, что не так давно какая-то мелочь задержала тебя на пять минут от отъезда. И вдруг осознаёшь, что если бы не эта мелочь, возможно, в этот момент спасали бы и тебя… Так насколько лучше спасать самому, нежели быть спасаемым! Но ведь точно настолько же, насколько лучше давать, нежели принимать!
Ещё одним примером для характеристики второй причины трудностей сбора пожертвований на восстановление храмов должно быть признанно безразличное отношение большинства петербуржцев к проблеме обезображивания их родного города различными объявлениями, в том числе и рекламирующими блудные притоны. Мимо них проходят ежедневно тысячи людей, спешащих по своим делам. Следует отметить, что большинству из прохожих эти объявления неприятны, но мало кто пытается сорвать одну из этих бумажек и выбросить в урну. Одни утверждают, что им сорвать такую бумажку «неудобно», другие не хотят запачкать руки, а третьи и вовсе побаиваются как расклейщиков, так и лиц, покрывающих последних (т.е. боятся зла). А если представить, что если бы только один из ста человек сорвал в день всего лишь по одной бумажке, а другой — пожертвовал бы на восстановление храма посильную сумму, то и город наш преобразился бы, преобразился бы и поруганный храм, преобразилась бы и душа.
Третья причина заключается в жадности. Этот грех присущ большинству людей. Не взирая на слова Христа: «Не собирайте себе сокровищ на земле…» (Мф. 6:19), — очень многие люди, в том числе и автор этих строк, приберегают некоторые накопления «на чёрный день», не спешат с ними расставаться никоим образом. Всё это связано с неким страхом в какой-то период времени остаться ни с чем, с «пустым карманом» и основывается на маловерии или вовсе на неверии. Но этот страх также необоснован, ибо Господь никогда не оставит творение своё, как не оставил вдову, которая «от скудости своей положила (в сокровищницу) всё, что имела, всё пропитание своё» (Мк. 12:44). Но всё же страшно…
Есть ещё ряд причин, которые не позволяют сегодняшнему человеку полноценно осуществлять Божий завет: «Подавайте лучше милостыню из того, что у вас есть, тогда всё будет у вас чисто» (Лк. 11:41). Все эти причины тесно переплетены между собой и связаны с грехом.
Тем не менее, время идёт и промыслом Божьим, посылающим всё новых и новых трудников, соратников, благотворителей, понемногу преображается моя Святая Русь. Во многих уголках её необъятных просторов восстанавливаются храмы. Восстанавливаются с большим трудом — да так и должно быть, ведь благие дела всегда сопряжены с трудностями, ибо «много трудов предназначено каждому человеку, и тяжело иго на сынах Адама со дня исхода из чрева матери их до дня возвращения к матери всех» (Сир. 40:1).
Настанет время, и в восстановленных храмах, поборов смерть, люди запоют в Пасхальном богослужении в огласительном слове Иоанна Златоуста: «Смерть! где твое жало?! ад! где твоя победа?!» (1 Кор. 15:55). И среди этих людей будет тот добрый человек, о котором было упомянуто в самом начале нашей заметки.
Журнал «Начало» №28, 2013 г.
[1] Преп. Серафим Вырицкий. Акафист и житие. М., 2002. С. 82.
[2] Ранние Отцы Церкви // Учение двенадцати апостолов. Брюссель, 1988. С. 17.
[3] Там же. С. 16.