Приход как социальная группа

22.05.2019 Иерей Константин Щербак |

В статье дается общее представление о приходе в Русской Православной Церкви как социальной группе и структурной организационной единице Церкви.

Ключевые слова: приход, прихожанин, церковь (храм), группа, община, социальный, организация

Некоторые поведенческие закономерности деятельности людей и их психологические характеристики, такие как ценностная направленность личности, мотивации к деятельности в той или иной сфере и т.п., частично обусловливаются факторами включения людей в различные социальные группы. Они существуют в любом устойчивом обществе, разнообразные по размерам, содержанию и значимости. В нашем случае в качестве социальной группы или организации мы рассматриваем приход (приходскую общину).

Наиболее близким и понятным, социально ощутимым для простого верующего выражением Церкви выступает приход, возглавляемый священником-настоятелем. Говоря о приходе как о значимой части Церкви, объединяющей собой группу людей с определенными целями и задачами в рамках приходской жизни, мы можем также говорить о том, что приходская община выступает в обществе в качестве социальной группы. В контексте административно-иерархических структур Церкви можно говорить о приходе как об организации. В. Легойда отмечает, что у Церкви, при поверхностном на неё взгляде, есть некоторые внешние признаки корпоративной организации, но внутренне она существует совсем по иным законам. Человек может выйти по собственному желанию из любой организации, если его что-либо там не устраивает, но Церковь в принципе строится совсем на иных основаниях, нежели корпоративность, её просто так не покидают [см. 6, с. 4], принадлежность Церкви созидается на онтологически более глубоком уровне, но, говоря языком светской социологии, когда речь идет о приходе (приходской общине) и его внешних формах выражения, о нем можно говорить как об организации. Институт Церкви на приходском уровне выражает себя в приходских общинах. Конкретный воцерковленный человек сегодня вправе найти для своей духовной самореализации в Церкви тот приход, который окажется наиболее благоприятным для духовного развития его личности, при этом в процессе поиска может сменить несколько приходов, не покидая при этом Церкви как таковой.

Личностным выразителем церковного единства и его связей является епископ (архиерей). Во времена становления христианства каждая поместная община возглавлялась непременно епископом, с течением времени

«возникали общества филиальных по отношению к епископу общин, управление которыми предоставлялось лицам низших иерархических степеней, то есть священникам. Приход представляет часть “местной Церкви”, её конкретное евхаристическое собрание. В силу численного и пространственного роста евхаристическая община разделилась на множество евхаристических собраний» [2, с. 17–18].

Сегодня общая структура Церковной организации в России (и некоторых других регионах, церковно-подчиненных Московскому Патриархату) регламентирована Уставом Русской Православной Церкви (РПЦ), согласно которому выделяется несколько уровней:

Патриархия (глава — Патриарх), при которой существует Синод, состоящий из нескольких архиереев.
Епархия, возглавляемая архиереем.
Епархиальные учреждения, благочиния, приходы, монастыри и прочие организации, находящиеся в рамках той или иной епархии.

Правящий в конкретной епархии архиерей является главой по отношению к приходам епархии. В литургическом контексте для прихода епископское главенство заключается в благословении и выдаче антиминса^[1] настоятелю храма, что является гарантией совершения Литургии в конкретно взятом приходском храме, а также в рукоположении и назначении клириков. Возношение за богослужениями имени правящего архиерея служит каноническим признаком принадлежности прихода к конкретной «местной Церкви».

В рамках заданного нами поля исследования в качестве социально значимой организационной единицы будет выступать нижний уровень церковной структуры — приход, духовно осуществляющий себя в Евхаристической приходской общине^[2], во главе с настоятелем. Епархия сегодня, в большей степени, выступает в качестве административного органа Церкви, и именно приход для простого верующего, как правило, является единственной реально зримой, переживаемой в опыте, живой реальностью Церкви. Не только административно, но и духовно-мистически приход является частью большего единства, и в единстве с другими частями может жить полнотой Церкви [см. 14, с. 182]. Согласно современному Уставу (ст. XI, 1),

«приход является каноническим подразделением Русской Православной Церкви, находится под начальственным наблюдением своего епархиального архиерея и под руководством поставленного им священника-настоятеля» [13].

Итак, мы определились, что о приходе в рамках сферы нашего интереса можно говорить, с одной стороны, как об организации, внешне выражающей собой одну из структур Церкви (нижнюю ступень), с другой — как о социальной группе в рамках общества. В социальной психологии термин «организация» часто употребляется «в техническом смысле, то есть в смысле социальной единицы или группы людей, созданной для достижения определенных целей» [11, с. 40]. Именно в таком смысле мы считаем правомерным употреблять понятие «организация» по отношению к приходу.

Рассматривая современные модели приходов мегаполиса, условно разделим их на две категории (стоит отметить, что такое деление никак не предусмотрено Уставом РПЦ). Предположительно можно говорить об организации приходской жизни в храмах по типу моделей соборов, таких как, например, кафедральный Казанский, Николо-Богоявленский или Преображенский, отличных по характеру своего повседневного существования от небольших приходских храмов. Выделение соборного типа прихода в отдельную категорию, в отличие от общинного (или миссионерско-общинного) типа, предлагал в свое время прот. Георгий Кочетков [см. 7, с. 102–103, 119].

Устроение приходской жизни по образцу традиционных соборов предполагает наличие значительного штата клириков, достаточно жесткую и чёткую структуру внутриприходского управления и, как правило, более ощутимую дистанцию между клириками и прихожанами. Часто в таких храмах прихожане плохо знакомы друг с другом, клирики, хор и прихожане существуют в значительной степени автономно. Обычно храмы такого типа каждодневно открыты и более посещаемы людьми, заходящими в храм полюбопытствовать, поставить свечку, а на богослужениях их может и не быть. Таковых сложно считать прихожанами, но немалая часть дохода храма получается за счёт именно таких «захожан». В приходах соборного типа человек, посещающий храм несколько раз в месяц, чаще всего не чувствует себя полноправным членом прихода и активным участником его жизни. Он — «клиент в комбинате ритуального обслуживания… он не имеет прав, он не несет и ответственности», — отмечал игум. Иннокентий (Павлов) [7, с. 26]. В Церкви, конечно же, должны быть соборные приходы, функционирующие каждодневно, главное золотое качество которых — открытость для всех почти в любое время. Но, к сожалению, во многих храмах исполнение обрядов осуществляется по принципу обслуживания по оказанию определенных услуг. При проведении опросов прихожан различных храмов Санкт-Петербурга (исследование проводилось автором) 40% из числа 400 респондентов ответили, что требоисполнения в их приходе осуществляются только в случае их обязательной оплаты. По указанной проблеме неоднократно выступал в своих официальных обращениях к духовенству патриарх Алексий II (Ридигер) [см. 10].

Создавшаяся на сегодня церковно-социальная среда во многом оказывается для верующего человека формирующей. Определенные стереотипы и установки, некоторый необходимый ритуал поведения формирует сама эта среда, в которую окунается человек, приходя в церковь. Согласно психосоциальной теории развития личности Э. Эриксона, ритуализация свойственна природе человека и в той или иной степени выступает в качестве одной из потребностей личности. В своем негативном проявлении она превращается в слепую религиозность, магизм и законничество, облекаясь в форму разыгрывания ролей, в конечном итоге, не отражающих высшие потребности человеческой личности [см. 5, с. 185]. Сегодня в жизни прихода необходимо творческое живое возрождение. Всякий приход должен быть миссионерски открытым ко всем, в то же время имея свои границы и членство, живо и творчески откликаясь на нужды, а не просто приспосабливающимся к обстоятельствам современной действительности или следуя «букве закона», а иногда и неписаных правил. Справедливо замечается, что человек, который сегодня хочет послужить Богу и Церкви, стремится отправиться в монастырь или получить священный сан, что свидетельствует о том, что, несмотря на внешнюю свободу, люди не находят возможности иметь точку своего приложения в приходском служении когда они — миряне. Немало людей просто покинули храмы, не оправдав своих ожиданий и не получив утешения в своих духовных исканиях, приходя в православные храмы [см. 7, с. 39–40].

«Для многих православных людей понятие прихода и понятие общины не вполне тождественны <…> общины, известные нам на сегодняшний день в церкви, не являются тем, чем являются в ней же приходы, во многом они даже противоположны»,

— отмечает священник Георгий Кочетков [7, с. 90–91]. Взять, например, приход как собрание верующих, которые вместе молятся в храме каждое воскресенье и по большим церковным праздникам. В таком собрании не обязательно заводить друг с другом контакты, — помолился, «справил» свои духовные нужды и вернулся к повседневным делам. Из года в год, особенно в крупных храмах, можно замечать знакомые лица, но так и не вступить с ними в контакт. Разобщенность налицо. Но если приход — это нечто большее, то должна быть какая-то жизнь в контексте общения и социальных связей между членами общины, участниками молитвенных собраний. И здесь важна не только личность настоятеля, но и инициативы прихожан, и общецерковная установка на созидающую, осмысленную, целенаправленную приходскую жизнь, которая в настоящее время во многих случаях очень слаба. Одной из причин разобщенности можно назвать сильное, порой даже болезненное, социальное расслоение людей, принадлежность их к разным социальным и культурным группам в обществе, а также разрозненность сфер их интересов, которые могут быть напрямую и не связаны с деятельностью прихода.

Говоря об определенном несовершенстве современного прихода, А. Рогозянский отмечает:

«Ослабление молитвенного и покаянного настроя, отход от представления о духовно-родственной связи между мирянами и духовенством имеют следствием кризис представлений о современном приходе. Попытки разнообразить внебогослужебную деятельность не восполняют образовавшихся пробелов» [12].

Российский социолог С. Лебедев, размышляя о проблемах приходской жизни сегодня, отмечает, что даже внешне церковные, вполне религиозные православные люди

«во многих случаях начинают свою церковную жизнь не с традиционной религиозной социализации, … а сложным и “окольным” путем. Зерна религиозной православной культуры могут быть заронены в душу человека через литературу, СМИ, неформальное общение, образование и другие каналы коммуникации, причем зачастую этот момент трудно проследить» [см. 15].

Нередко бывает, что

«даже придя к осознанным православным религиозным убеждениям, человек не всегда “автоматически” воцерковляется. Но, даже воцерковившись, он может ограничивать свою церковную жизнь в основном культовой активностью: регулярно ходить в храм, исповедоваться, причащаться, читать душеполезную литературу, даже общаться с духовником, не участвуя при этом в какой-либо совместной деятельности с другими прихожанами вне богослужения» [15].

Святейший патриарх Кирилл на Епархиальном собрании г. Москвы неоднократно указывал на важность правильной организации жизни приходской общины:

«Работающие в храме должны чувствовать себя востребованными приходом и реализующими в полной мере свои способности. В их числе должны быть люди, способные стать инициаторами важных приходских дел» [2].

Патриархом подчеркивалась необходимость активного привлечения к жизни прихода воцерковленных православных семей. Доброжелательность, снисходительность и чуткое внимание по отношению к людям, приходящим в храм, должны быть проявлением миссионерской ответственности любого христианина, — говорил Патриарх [2]. По замечанию М. Шилкиной, общинная жизнь на приходе должна быть такой, чтобы каждому вновь пришедшему в приход помогали люди уже духовно выросшие в приходе, могущие помочь человеку снять напряжение, возникающее между его присутствием в мире и тягой к духовной жизни. И чем более развитой будет общинная духовная и социальная жизнь прихода, тем легче будет человеку твердо и осознанно укрепиться в Церкви и вместе с этим справляться с проблемами, подстерегающими «в мире сем» [см. 7, с. 220–221].

Социальная и миссионерская направленность того или иного прихода может развиваться в различных направлениях, при этом нельзя качественно заниматься всем сразу, а посему следует выбирать приоритетное направление внебогослужебной деятельности прихода, сообразуясь со своими возможностями, не забывая и о других аспектах развития прихода. При выборе сферы активной деятельности приходской общины нельзя не учитывать и местонахождение храма, финансовые и содержательные возможности прихожан. В развитии темы квалифицированной миссионерской открытости прихода Архиерейский Собор РПЦ 2011 г. указал

«на необходимость активизации работы по введению на приходах Русской Православной Церкви штатных оплачиваемых должностей педагога, социального работника и ответственного за работу с молодежью. Вместе с тем, учитывая неизбежные трудности в осуществлении этого решения, на первом этапе эти должности следует вводить в крупных городских приходах» [9].

При наблюдении за реальной жизнью приходов иногда отмечается некоторая «невостребованность» прихожан:

«Они не причастны к управлению приходом, лишены участия в обсуждении проблем приходской жизни и практики. Отстранены от церковной инициативы и творчества… Личные качества, умение и возможности прихожан не задействованы в приходской и епархиальной практике. Храм и причт видят в них только источник своего материального содержания» [1, с. 112].

По действующему ныне Приходскому Уставу РПЦ лишь 10 человек являются канонически значимыми для прихода (и то весьма условно), роль остальных прихожан унизительно сводится лишь к следующему:

«Каждый прихожанин имеет своей обязанностью участвовать в богослужении, регулярно исповедоваться и причащаться, соблюдать каноны и церковные предписания, совершать дела веры, стремиться к религиозно-нравственному совершенствованию и содействовать благосостоянию прихода. На обязанности прихожан лежит забота о материальном содержании причта и храма»,

— говорится в Уставе РПЦ (ст. XI, 32–33) [13].

Никаких прав — только обязанности! Почти тоже усматривается и во взаимоотношении приходских клириков с правящим архиереем. Архипастырская сакраментальная функция правящего епископа сосредоточивается на рукоположении клириков и освящении храмов, а его административно-каноническое право Предстоятеля выражается в назначении, перемещении и, если необходимо, запрещении клириков, тем самым, правящий архиерей воспринимается, скорее, как глава и начальник духовенства.

В церковном обиходе мы уже давно привыкли к негативному оттенку в слове «мирянин», т.е. мирской, находящийся «в миру». Это тот, кто способен только лишь на пассивное восприятие, ему нечего функционально делать в Церкви, кроме денежного пожертвования, поскольку у него нет служения, нет харизмы. Тем самым, рядовой верующий остается как бы вне церковного служения, что способствует тому, чтобы клирикально оттеснить простых «верных» от более активного участия в жизни прихода.

«Прихожане выступают в роли статистов, чья обязанность присутствовать на службе никак не уравновешена правом участия в принятии решений, имеющих отношение к их приходу…»,

— отмечает Н. Митрохин [8, с. 221].

По сути дела, непосредственными созидающими участниками церковно-приходской жизни должны быть не только причт и члены приходского собрания, роль большинства которых часто бывает формальной, но и постоянные прихожане, составляющие костяк прихода. Прихожанин должен иметь свою степень активного соучастия в жизни прихода — это должно быть его почетным правом и обязанностью. Разумеется, что при этом важно проводить грань между постоянными прихожанами и так называемыми «захожанами», степень соучастия которых в делах конкретного прихода до некоторого времени можно считать не правомерной. Ввиду сказанного заметим, что значительная часть рядовых сотрудников храмов и прихожан, как правило, не считает себя в праве или не чувствует возможности влиять на организационную культуру прихода. Согласно проведенным в Санкт-Петербурге исследованиям, в случаях различных нарушений церковной этики и злоупотреблений со стороны руководителей прихода порядка 70% опрошенных в разных храмах прихожан просто не будут об этом никому говорить и (или) постараются перейти в другой храм. Опрос также показывает, что немалая часть сотрудников и прихожан приходов в Санкт-Петербурге готова принимать различные обрядовые правила, не понимая их истинного смысла и их актуальности в современной церковной жизни^[3].

С юридической точки зрения, сегодня в России приходская община фиксируется в соответствующих региональных органах Министерства юстиции путем подачи списка приходского совета, состоящего как минимум из 10 человек. Однако

«соучредители общины реально только на первом этапе входят в приходской совет. В дальнейшем они могут быть заменены, умереть или перестать посещать этот храм. С точки зрения закона (как государственного, так и церковного), главное, чтобы община была зарегистрирована, а сохранит ли она прежний состав, будут ли там реально действовать органы самоуправления — не имеет значения» [8, с. 36].

В Уставе РПЦ (ст. XI, 25) значится, что «члены причта могут быть перемещаемы и увольняемы от своих мест епархиальным архиереем по личному прошению, по церковному суду или по церковной целесообразности» [13]. То есть клирики (причт) находятся в некоторой зависимости от правящего архиерея, а рядовые работники прихода находятся на независимом, в епархиальных масштабах, положении, и их «место под солнцем» фактически определяется, отталкиваясь лишь от выбранной формы взаимоотношений с настоятелем прихода.

Как видно из вышесказанного, зависимость причта от епархиального руководства достаточно жестко подчеркивается в Уставе формулировкой о возможности перемещения и увольнения со своих мест «по церковной целесообразности», что дает возможность правящему архиерею манипулировать кадрами как угодно. Священник Павел Адельгейм справедливо отмечал, что

«Устав определяет общие принципы церковной жизни. Они прорастают разными цветами. Каждый садовник по собственному вкусу организует клумбу или букет — в каждой епархии общие принципы обретают индивидуальные черты» [1, с. 6].

Это можно сказать и об организации деятельности на приходе. К примеру,

«при формальном единообразии богослужебной деятельности приходы РПЦ, даже в пределах одной епархии, могут демонстрировать потрясающее разнообразие…» [8, с. 66].

В обращении на епархиальном собрании г. Москвы в 2005 г. Патриарх Алексий II отмечал, что

«священник своекорыстный старается привязать человека к себе, сделать его зависимым, подчиненным, духовно порабощенным. Пастырский подвиг, основанный на любви, подменяется духовным манипулированием, холодным, властным управлением людьми… Духовник должен научить свое чадо быть свободным, иметь ясные представления о духовной жизни, отвечать за свой нравственный выбор» [10].

Условием полноценного развития личности является внутренняя свобода человека. Свобода есть главная христианская и общечеловеческая ценность. Поэтому, любое посягательство на неё есть посягательство на человеческое достоинство. Подавление психологической свободы человека мы можем увидеть в деятельности деструктивных религиозных организаций, цель которых состоит в том, чтобы подчинить сознание и волю своих адептов корыстным побуждениям «духовных лидеров». Однако мы можем столкнуться с примерами порабощения духовной свободы человека и в деятельности традиционных христианских религий, хотя теоретическая цель Истинной религии заключается именно в том, чтобы через общение с Богом человек мог обрести подлинную свободу. При нарушении принципа христианского учения о свободе выбора человека нарушаются и основные принципы построения церковной жизни и становится вполне реальной угроза превращения церковной общины в маргинальную организацию.

Внешнее возрождение приходов иногда инициируется сверху властными указаниями и директивами с рекомендацией отчитаться за проделанную работу. На приходском уровне — это указания настоятеля по тем или иным аспектам жизни прихода, что нередко происходит без детального учета возможных затрат, сил и возможностей подчиненных. Неразумность подобных поручений при этом может прикрываться благочестивыми понятиями «послушания», «смирения» и «благословения». Беспрекословное послушание настоятелю иногда выставляется как верх добродетели, а безответственные эксперименты с человеческими судьбами могут заканчиваться печально.

«Замена моей воли на волю епископа или духовника <…> сохраняет ценность личного подвига, однако не снимает с меня ответственности за личную судьбу, а с настоятеля за судьбу прихода. <…> Послушаться означает довериться. Поэтому послушание является подвигом. Доверие всегда связано с риском быть обманутым. Говоря о послушании, обычно предъявляют условия только послушнику, словно послушание выражает не взаимный, а односторонний акт. Первым условием послушания является верность наставника. Он должен быть достоин доверия»,

— отмечает священник Павел Адельгейм [1, с. 161]. В реальности бывает, что предлагают «послушания» (поручения), не считаясь с сердечным расположением и возможностями послушаемого, на приходе в результате создается такая обстановка, как будто все что-то должны приходу и руководству, а приходская среда может складываться так, что будет даже способствовать обострению внутриличностных конфликтов.

В данном контексте весьма важным является категория ответственности, как со стороны руководящего звена, так и со стороны всех участников приходской жизни. По сути, каждый участник приходской деятельности берет на себя определенные обязательства. При этом каждому важно реально осознавать собственные возможности и ответственную степень своего участия в том или ином деле. Игумен Евмений (Перистый) весьма четко и очень точно разделяет в нашей деятельности обязанности, о которых на нашем месте служения могут и не напоминать (к примеру, пономарь должен к началу богослужений своевременно зажечь лампады в алтаре и разжечь кадило), и поручения как задачи, дополнительно предлагаемые нам со стороны руководящих лиц (к примеру, попросить диакона помочь подмести территорию около храма, в обязанности которого это явно не входит). Не достаточно лишь исполнять обязанности, нужно уметь успешно выполнять и поручения, что бесспорно помогает в личностном, профессиональном и духовном росте. Но проблема возникает, когда поручения начинают превышать меру возможностей подчиненного, что приводит в конечном итоге к более безответственному отношению не только к поручениям, коих человек просто стремится избегать, но и к своим непосредственным обязанностям. Не стоит переносить весь груз ответственности на руководителя, весьма важным предстает наше личное отношение к предлагаемым нам поручениям — возникает выбор:

«воспринимать поручение как проблему или как задачу. Разница между этими двумя понятиями в том, что проблема требует какого-то усилия, подразумевается некий кризис. Задача имеет оттенок надежды, понимания того, что от нас зависит то, что мы должны сделать» [4, с. 40].

То есть, в первом случае мы будем действовать более спешно и халатно, и принятое нами поручение принесет «печаль на сердце» и «томление духа», а в другом — мы отдаемся порученному делу с большей степенью энтузиазма и творчества.

К сожалению, люди иногда становятся манипуляционным материалом в руках «безобразных» руководителей. Но на практике не должно быть подмены действительного иерархического соборного единства Церкви

«дисциплиной, основанной на приказах, самовластии и порабощении. <…> Церковная дисциплина должна иметь своей границей совесть клирика…» [4, с. 173].

Как отмечается в исследованиях организационной лояльности,

«применение жестких организационных мер к сотрудникам не будет способствовать росту корпоративной культуры и добровольной активности работников в интересах организации» [3, с. 35].

К сожалению, и сами прихожане часто подают повод для манипулирования ими, порой находясь под влиянием искаженной духовности, — ориентированы утилитарно, с религиозно-магическим восприятием священника, от которого якобы исходит «непогрешимость» и «абсолютное» духовное знание. Может наблюдаться стремление, избегая ответственности найти свое упование «в благословляющей деснице священника».

Созидая приходскую общину, следует избегать опасности сделать из прихода организацию, в которой найдет отражение формальная реализация заданных Уставом и священноначалием схем устроения приходской жизни (с определенными штатными единицами, директивами, расписанием и т.п.). Пытаясь уйти от формальностей, важно не превратить приход в некую душевную ячейку общества, типа клуба общения по интересам, для лиц, интересующихся православной культурой, оказывая им психологическую поддержку. Здоровая общинноприходская жизнь имеет две составляющие — два «слагаемых успеха» жизни прихода [см. 7, c. 238], которые должны иметь гармоничное сбалансированное развитие, из которых складывается приход как община, являющаяся твердой скрепой кафолической Церкви.

Социально-прагматическая составляющая, включающая в себя социально-экономическое состояние общины, совместный труд, дела милосердия, взаимопомощь, психологические факторы и т.п. (внешняя часть айсберга, который представляет община). В этом аспекте имеет место социальная, просветительская, внешняя миссионерская деятельность. Здесь же должна проявлять себя приходская соборность (не подменяемая демократией) с реальным членством в приходе и должной ответственностью за свой приход.

Духовно-литургическая жизнь общины, которая является в некотором смысле сокровенной и постигается в личном опыте духовномолитвенного соучастия в жизни приходской общины. В этом аспекте можно рассматривать понимание богослужения, частоту проведения служб, богослужебное пение, убранство храма, открытость богослужения и степень активного соучастия в нем прихожан (к примеру, общее пение с народом), практику исповеди, причастия и совершения треб, проведение агап, личные молитвенные правила и аскезу.

Журнал «Начало» №34, 2017 г.

^[1]Антиминс — прямоугольный плат, освященный и подписанный епископом, который полагается в алтаре на престол, и на котором совершается Литургия, в него вшита частица мощей какого-либо святого угодника.

^[2] Евхаристическая община есть совокупность лиц, совершающих служение Литургии в храме, в числе которых подразумеваются служители алтаря, певчие, и все прихожане, участвующие в богослужебной жизни храма.

^[3]Опрос был проведен в приходах СПб священником Алексеем Козолетовым в 2006–2007 гг. к выпускной квалификационной работе по теме «Способы формирования убеждений в религиозных объединениях» в Санкт-Петербургской Академии Постдипломного Педагогического Образования (работа не опубликована).

Литература:

Адельгейм П., свящ. Догмат о Церкви в канонах и практике. 2-е изд., доп. Псков: Б.и., 2003.
Доклад Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла на Епархиальном собрании г. Москвы 22 декабря 2010 г. [Электроннный ресурс] // URL: http://www.patriarchia.ru/db/text/1346828.html (дата обращения: 12.01.2015).
Доминяк В. Организационная лояльность: основные подходы // Менеджер по персоналу. 2006. №4. С. 34–40.
Евмений (Перистый), игум. Духовность как ответственность. 2-е изд., доп. Иваново: Свет Православия, 2005.
Еротич В. Психологическое и религиозное бытие человека. 2-е изд. М.: Библейско-богословский ин-т св. ап. Андрея, 2008.
Легойда В. Заявление об уходе, или чем отличается Церковь от корпорации // Фома. 2010. Май. С. 4–5.
Материалы международной богословской конференции «Приход в Православной Церкви». (Москва, октябрь 1994г.). М.: Свято-Филаретовская московская высшая православно-христианская школа, 2000.
Митрохин Н.А. Русская Православная Церковь: современное состояние и актуальные проблемы. М.: Новое литературное обозрение, 2006.
Определение Освященного Архиерейского Собора Русской Православной Церкви «О вопросах внутренней жизни и внешней деятельности Русской Православной Церкви» (документ принят 4 февраля 2011 г. Архиерейским Собором РПЦ). [Электронный ресурс] // URL: http://www.patriarchia.ru/db/text/1402551.html (дата обращения: 12.01.2015).
Полный текст выступления Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия IIна ежегодном заседании Епархиального собрания г. Москвы 21 декабря 2005г. [Электроннный ресурс] // URL: http://www.sedmitza.ru/news/447948.html (дата обращения: 18.10.2015).
Робер М.-А., Тильман Ф. Психология индивида и группы: Пер. с фр. Е. Машковой и Е. Соколова / Предисл. А. Толстых. М.: Прогресс, 1988.
Рогозянский А. Церковная жизнь в перспективе перемен: Статья [Электронный ресурс] // URL: http://www.ruskline.ru/monitoring_smi/2010/02/13/cerkovnaya_zhizn_v_perspektive_peremen/ (дата обращения: 13.02.2015).
Устав Русской Православной Церкви 2000 г. [Электроннный ресурс] // URL: http://www.patriarchia.ru/db/text/419782 (дата обращения: 12.01.2015).
Фельми К.Х. Введение в современное православное богословие. М.: Отдел религиозного образования и катехизации, 1999.
Что такое приходская жизнь? [Электронный ресурс] // Молодёжный интернет-журнал МГУ «Татьянин день» URL: http://www.taday.ru/text/1412131.html (дата обращения: 12.01.2015).