О выставке современной иконописи

Вот уже несколько лет подряд мы становимся свидетелями удивительного факта — выставки икон. Вы спросите: почему удивительного? Прежде всего потому, что выставка предполагает возможность и необходимость оценки художественного явле­ния, прежде всего, с точки зрения уровня мастерства выставляемых работ, она позволяет судить о характере движения художественного процесса — с точки зрения стиля, например; наличии или отсутствии школы, традиции. Но все перечисленные критерии собственно к ико­не отношения не имеют. То есть это критерии, возникшие в светской художественной традиции. Икона же, как известно, есть факт духов­ного творчества и, являясь сугубо функциональной по природе своей, реализуется только в определенных условиях, а именно в Церкви, в литургии, как церковная утварь, в определенном смысле. И лишь трагические обстоятельства нашей истории, выведшие нас из простран­ства церкви, обусловили возможность появления иконы в музеях. И, на определенном этапе и в определенных условиях, это был положи­тельный факт — великие создания византийской и нашей культуры физически сохранились. Более того, расчистка и реставрация откры­ли нам, потерявшим умение видеть икону, возможность увидеть ее. А вот зачем сегодня вновь созданные иконы помещать в пространство выставочного зала — мне представляется загадочным. На последней выставке, которая функционировала в помещении Музея городской скульптуры, было сказано о том, что сегодня процесс иконописания приобрел хаотический характер. Что совершается он часто вне церк­ви и без ее благословения. Поэтому выставка должна показать, что церковь принимает, а что отвергает. Но по моему разумению очевид­но, что достаточно церковь свидетельствует свое отношение к проис­ходящему, когда какие-то работы помещает в храме, а какие-то кате­горически отвергает. Одних художников приглашают делать роспись во вновь открывающихся храмах, а от услуг других отказываются. То есть проблема решается просто в практике церкви. В то же время, цер­ковь, представляющая икону на выставках (а эта выставка и ежегод­ные пасхальные выставки в Манеже организуются епархией и под ее покровительством), самим фактом своего участия сбивает современ­ного человека с толку. Она предлагает ему посмотреть на икону как на произведение искусства, прежде всего. И получается, что святоотече­ское учение об образе как бы существует само по себе, а наше отноше­ние к иконе, сформированное светской традицией, остается прежним. Мы изучаем историю церкви, богословие, иконографию — но все это оказывается просто информацией, еще информацией, наукой.

Во всяком случае, процесс, который может быть предметом рас­смотрения, то есть открывающийся вовне, свидетельствует о том, что структурных изменений в нашем сознании пока не произошло. Иначе бы нам в голову не пришло устраивать выставки новонаписанных икон, подписывать имена художников под иконой, дату и место соз­дания. Мы живем по инерции, внутри чуждого иконе пространства — светского. Мы включаем ее в нашу суету, а не видим в ней тот посох, который поддержит нас в попытке выйти из потока светской жизни. И эта жестокая правда обнаженно открывается нам и в созданной нами иконе. Мы научились сегодня неплохо работать темперой, так гладко и чисто наносить слои. Мы усвоили каноны — и иконографи­ческие, и живописные, — но… Перед нами сияющие, нарядные, порою мастеровитые изделия на досках. Я подчеркиваю — изделия, потому что теперь это бывает неплохо сделано, а главного нет. Да простят меня мои современники, не из гордыни говорю это, а с горечью и бо­лью — образ еще не написан. Все, что мы делаем, пока имеет отноше­ние к изобразительному искусству, а не к иконотворчеству. Мы все еще не воцерковлены — не только в быту своем, но прежде всего умом и сердцем.

Пишу об этом потому, что только поняв что с нами происходит, мы сможем, уповая на Господа нашего Иисуса Христа, взывать к Нему в горячей молитве — «стучась», и будем надеяться: «Да отверзится!»

Журнал «Начало» №7, 1999 г.