Мини-сериал «Благие знамения»: Божественная комедия или богословская пародия на секулярные эсхатологические концепты
31 мая 2019 года на экраны вышел мини-сериал Благие знамения (Good Omens), созданный по одноименному роману Терри Пратчетта и Нила Геймана. Второй автор выступил в качестве сценариста фильма (6 серий по 1 часу). Картина, появления которой с нетерпением ожидали все поклонники творчества Терри Пратчетта, снята в жанре комедийного фэнтези и посвящена одной из важнейших богословских тем – рождению антихриста и грядущему концу света. Вслед за премьерой Благих знамений около 20 тысяч человек в США подписали петицию с предложением запретить сериал за то, что он «making satanism appear normal». Разумеется, мы не могли оставить без внимания появление настоящего «богословского» сериала и решили разобраться, действительно ли Нил Гейман ударился в поклонение дьяволу.
Сразу необходимо сделать замечание, что сюжет картины очень точно воспроизводит ход событий в книге, поэтому все сказанное о новом сериале верно и по отношению к его литературному первоисточнику. В фильме отсутствуют некоторые второстепенные персонажи из романа; в то же время в экранизации представлено несколько флешбэков, раскрывающих историю взаимоотношений главных героев.
Основной сюжет Благих знамений прост. С Сотворения мира (то есть с 21 октября 4004 года до Р. Х.) среди людей на Земле пребывают ангел Азирафаэль (в сериале его играет Майкл Шин) и демон Кроули (Дэвид Теннант). В один прекрасный день (точнее – в одну темную ночь) посланцы ада передают Кроули корзинку с младенцем – самим антихристом. Наступают последние дни перед концом света и все силы ада и рая готовятся к Армагеддону. На Кроули возлагается ответственная задача подменить только что родившегося ребенка видного американского дипломата антихристом и воспитать его в «правильном» ключе.
Тем не менее, Кроули не горит желанием приближать конец света. Он гоняет по Лондону на Бентли, пьет односолодовый виски и слушает «Queen» (любая мелодия, которую он включает в машине, превращается в песни Фредди Меркьюри). Ему нравится жить на Земле и перспектива вечности, пусть даже и в случае победы сил ада после Армагеддона, его не прельщает.
Кроули поддерживает хорошие отношения с Азирафаэлем. Естественно, оба сохраняют свою дружбу в тайне от «начальства». Ангел также привязался к земной жизни. Он держит букинистический магазин, собирает старинные книги и с удовольствием смакует еду в лучших ресторанах мира. Азирафаэль и Кроули договариваются сделать все возможное, чтобы вырастить из антихриста обычного мальчика и предотвратить конец света.
Азирафаэль и Кроули
Тематика Благих знамений стара, как сам мир. Последние времена получили отражение в бесчисленных произведениях христианского искусства, и ничего кардинального нового Нил Гейман и Терри Пратчетт сказать просто не могли. Для достижения комического эффекта они уподобляют жизнь внутри «ангельского воинства» и «легионов бесов» взаимоотношениям сотрудников в крупных корпорациях. Ангелы и демоны пишут отчеты, занимаются бумажной волокитой, расписываются в получении человеческого тела на время своего пребывания на Земле. Архангел Гавриил, попав в сложную ситуацию, отказывается брать на себя ответственность за принятое решение, многозначительно показывая на небо: «Мне надо посоветоваться с… Главной конторой». Впрочем, подобный прием также далеко не нов и уже применялся в фильмах на сходную тематику.
В чем же тогда интерес Благих знамений и нет ли в этом фарсе насмешки над религией? И книга, и фильм, несомненно, являются пародией, но пародией не на Христианство или на Откровение Иоанна Богослова, а на представления современного светского человека о последних временах и конце света.
Джон Хэмм в роли Архангела Гавриила
Действительно, перед нами сказка об ангелах и демонах, однако картина мира, нарисованная британскими авторами, имеет мало отношения к христианским представлениям о бытии. Зато – вполне соотносится с концептами, характерными для массовой культуры XXI века. Приведем несколько примеров.
Грехопадение Адама и Евы. Демон искренне недоумевает, за что Бог наказал первых людей: «Как по мне, так Он малость переборщил, — продолжал змий. — Это ведь их первый привод, а раньше они — ничего такого… И вообще — что плохого в том, чтобы познать различие между добром и злом? … Прямо посреди сцены торчит Древо, а на нем табличка с аршинными буквами: “НЕ ТРОГАТЬ”. Очень тонкий подход. Спрашивается, почему бы не посадить его в каком-нибудь укромном местечке, на вершине горы или еще где?»
Азирафаэль не может убедительно ответить на вопрос о причинах наказания Адама и Евы. Его поведение в данной ситуации (как и недоумение Кроули) соответствует реакции современного светского человека. В то же время Азирафаэль должен бы понимать, что запрет на вкушение плода был испытанием свободной воли Адама и Евы. Блаженный Августин писал о вкушении от Древа познания добра и зла: «Здесь была и гордость, потому что человек восхотел находиться во власти более своей, нежели Божией; и поругание святыни, потому что не поверил Богу; и человекоубийство, потому что подвергнул себя смерти; и любодеяние духовное, потому что непорочность — человеческой души осквернена убеждением змея; и татьба (воровство), потому что воспользовался запрещенным деревом; и любостяжание, потому что возжелал большего, нежели скольким должен был довольствоваться».
Терри Пратчетт
Голгофа. Сцены с Распятием Иисуса нет в книге, а в фильме она занимает буквально пару минут. Спаситель представляется в ней не как Сын Божий, а как обычный человек, пусть и успешный проповедник («Талантливый молодой человек», – говорит о нем Кроули). Отрицание Божественной природы Христа – идея однозначно еретическая, восстающая против Церкви и против самой сути христианского вероучения. При этом подобный образ Иисуса встречается в тысячах произведений современной секулярной культуры, для которой Спаситель – не более чем борец за права угнетенных и общественный деятель, призывавший весь мир к любви и дружбе.
Третий пример секулярности – это отношение Азирафаэля и Кроули к концу света. Для ранних христиан (и, по большому счету, для современных христиан тоже) конец света – явление положительное, связанное со Вторым Пришествием Спасителя. В молитве «Отче наш» есть слова «Да приидет Царствие Твое», то есть призыв приблизить события, о которых говорится в Откровении Иоанна Богослова. В то же время для светского человека конец света представляет собой настоящий ужас, трагедию, которой надо избежать любой ценой. Аналогичной точки зрения придерживаются и Кроули с Азирафаэлем, что, конечно, весьма странно для ангела и демона.
Итак, сказочный мир, в котором живут герои, не является христианским. Может быть, как раз в этом и кроется «сатанизм» авторов? Нет ли здесь попытки показать Вселенную такой, какой ее хотел бы видеть враг рода человеческого?
Прежде всего, необходимо заметить, что в фильме высмеивается каждый элемент в придуманной ими реальности. Представления современного массового западного зрителя о последних временах доводятся до абсурда. Кроме того, пародируются наиболее известные фильмы, рассказывающие о конце света. Само название произведения отсылает к культовой американской картине Ричарда Доннера Omen с Грегори Пеком в главной роли. Omen – пожалуй, самое известное кино, повествующее о рождении антихриста – снят в жанре фильма ужасов; Благие знамения буквально переполнены цитатами из Omen, обыгранными в форме шутки.
В Благих знамениях, как и в других работах Терри Пратчетта, вообще много ссылок на знаковые произведения искусства. Это либо отсылки к классическим авторам английской литературы (Мильтон, Шекспир), либо к тем, кто затрагивает темы демонов и грядущего конца света (Лавкрафт, Блэтти). Однако совершенно особое место занимает пласт цитат из произведений, которые можно отнести к христианской литературе.
Литературный первоисточник посвящен Гилберту Киту Честертону – одному из наиболее значимых английских христианских писателей. Уже одного этого посвящения достаточно, чтобы отмести любые подозрения в сатанизме авторов романа и фильма. В тексте узнаются намеки на проповеди Франциска Ассизского; кроме того, в произведении встречаются многочисленные цитаты из Библии (что, впрочем, неудивительно, принимая во внимания тематику Благих знамений).
Гилберт Кит Честертон
Некоторые отсылки к произведениям английской христианской литературы теряются в русском переводе. Сестра Мэри, принадлежащая к тайному ордену сатанисток, беседует с отцом новорожденного ребенка, обсуждая, как удачнее назвать малыша.
«– Если бы родилась девочка, ее назвали бы Люсиндой в честь моей матушки. Или Жермен.
– А мне Полынь нравится, – сказала монахиня, припоминая классику».
«Полынь» может быть и «звездой Полынь» из Откровения – библейская метафора великой скорби. Однако, кроме того, «полынь» – «wormwood» – это еще и имя молодого беса из The Screwtape Letters (Письма Баламута) Клайва Льюиса (в русском переводе бесенка зовут Гнусиком). Вполне естественный выбор имени для сатанистки.
К слову сказать, сатанисты в произведении показаны откровенно издевательски. «При встречах с ними (с сатанистами – прим. А. Т.) Кроули всегда испытывал неловкость. Оскорблять их, конечно, было нельзя, но он невольно чувствовал то же, что ветеран войны во Вьетнаме при виде соседа, явившегося в камуфляже и при оружии на собрание районной группы добровольного содействия полиции». Сатанисты в Благих знамениях ни в коем случае не «normal», как считают подписанты петиции, а скорее ничтожны. Кроме того, авторы ясно показывают, что любые отношения с дьяволом оканчиваются печально для человека.
Терри Пратчетт и Нил Гейман вводят в произведение отдельные намеки на историю оккультизма и сатанизма. Например, имя демона Кроули отсылает нас к фигуре Алистера Кроули – английского сатаниста первой половины XX века. Книга завершается слегка измененной цитатой из стихотворения «Второе пришествие» ирландского поэта Уильяма Йейтса:
Каким кошмарным скрипом колыбели
Разбужен мертвый сон тысячелетий,
И что за чудище, дождавшись часа,
Ползет, чтоб вновь родиться в Вифлееме.
Может, в этом и проявляется сатанизм Нила Геймана? Ведь Йейтс увлекался оккультизмом, и его цитата в конце романа может свидетельствовать о мировоззрении автора Благих знамений? Однако стоит обратить внимание на контекст этой цитаты – в романе она относится к антихристу. Таким образом, для описания врага рода человеческого используется цитата из поэта, близкого к сатанизму. Это представляется вполне естественным.
Нил Гейман
Помимо многочисленных культурных референций и пародий на светские представления об Армагеддоне в Благих знамениях есть и «профессиональные» богословские шутки. Известный спор о том, сколько ангелов может поместиться на острие иглы, получает у Терри Пратчетта и Нила Геймана новый вариант решения. Кембриджские неоплатоники XVII века предлагали эту средневековую задачу в форме вопроса «сколько ангелов может станцевать на кончике иглы?». Авторы Благих знамений предлагают следующий ответ: «Во-первых, ангелы не танцуют. Таково их отличительное свойство как ангелов. Следовательно, ответ — ни одного. Или почти ни одного. Азирафаэль научился танцевать гавот в подпольном клубе на Портленд-плейс в конце 1880-х. Постепенно он навострился, стал приличным танцором и очень расстроился, когда несколько десятилетий спустя гавот окончательно вышел из моды. Если танцем будет гавот, ответ очевиден — один».
Итак, Благие знамения нельзя считать пропагандой сатанизма. Это сказка, в которой есть силы ада и рая (при этом ни разу не появляется Бог, ведь, как известно, «Бога не видел никто никогда»). Поступки главных героев скорее продиктованы христианскими принципами, но уже никак не сатанинскими. Готовность пожертвовать собой ради других, бескорыстное желание творить добрые дела, любовь к людям, невзирая на все их слабости – ничего антихристианского в этом нет. А искать дьявола там, где он отсутствует – занятие не самое благодарное. Тем более, что, как пишут Терри Пратчетт и Нил Гейман, «доказательств тайного вмешательства Сатаны в дела человеческие более чем достаточно: войны, эпидемии чумы, неожиданные налоговые проверки… Однако все знатоки демонологии единогласно признают: лондонская окружная трасса М25 — это доказательство № 1».
Что можно сказать о мини-сериале с кинематографической точки зрения? Главное достоинство картины – блестящая игра Шина и Теннанта и мастерски написанные диалоги, полные английского юмора. Из недостатков мы бы отметили некоторую затянутость фильма, которая связана с желанием сценариста слишком точно воспроизвести на экране события в книге. В целом, Благие знамения можно смело рекомендовать к просмотру как развлекательное кино с богословским антуражем и массой культурных референций, которые дают возможность внимательному зрителю проверить свою эрудицию.
