К богословскому обоснованию автокефалии поместных Церквей
Как известно, Вселенская Церковь состоит из автокефальных поместных Церквей. В Православной энциклопедии мы находим следующее определение церковной автокефалии: «Автокефальной считается поместная Церковь, вполне самостоятельная, не зависящая ни от какой иной поместной Церкви, хотя все автокефальные Церкви, являясь частями Церкви Вселенской, взаимозависимы».[1]
Принцип автокефалии — одна из основополагающих канонических норм в практической жизни и устройстве Православной Церкви, и прежде, чем перейти к теме, заявленной в заголовке статьи, нужно ответить на вопрос по существу: а возможно ли вообще богословское обоснование автокефалии? Ведь когда речь идет об автокефалии, обычно говорят о канонических нормах, правилах, которые регулируют определенные отношения между церквами. Таким образом, тема автокефалии предстает в правовом аспекте, относится к сфере церковного права. И действительно, в учебнике, посвященном церковному праву, есть специальный раздел, где рассматривается автокефалия, в большинстве же курсов по догматическому богословию об автокефалии даже не упоминается. Итак, автокефалия — это реальность, относящаяся исключительно к области права, пусть и церковного.
По его поводу, однако, неоднократно высказывалось мнение, что право по своей сущности ущербно, греховно и т.п. Так, известный русский парижский богослов протопресвитер Николай Афанасьев полагал юридизм в Церкви чужеродным явлением. По его мнению, право возникает в Церкви как результат ее действия в эмпирическом мире, поврежденном грехом.[2] Значительно повлиявший на взгляды Афанасьева немецкий протестантский историк Церкви, правовед и канонист Рудольф Зом писал в том же ключе: «Сущность Церкви — духовная; сущность права — мирская. Церковь хочет быть водимой, управляемой господством божественного Духа; право в состоянии произвести всегда только человеческое господство, по природе земное, погрешимое, подчиненное временному течению».[3] Вторит ему в своих сочинениях о Церкви священномученник архиепископ Иларион (Троицкий): «Право касается внешности и проходит мимо существа. Общество, созданное на правовых началах, никогда не может слить людей воедино. Единение разрушается себялюбием, эгоизмом, а право не уничтожает эгоизма; напротив, только утверждает его, охраняя его от покушений со стороны эгоизма других людей».[4] Противопоставляя Церковь и право, святитель Иларион хочет подчеркнуть, выдвинуть на первый план любовь: «В основу церковного единения положены не охраняющие личный эгоизм правовые начала, а любовь, — начало, противоположное эгоизму».[5]
Несомненно, изложенная точка зрения имеет глубокие основания, и все-таки мне представляется, что она нуждается если не в корректировке, то в расстановке акцентов и в более точном понимании. Так, у размышляющего о правовой реальности в жизни Церкви может возникнуть мысль о том, что если право действительно греховно по своему существу, служит не любви, а эгоизму, а значит, не имеет онтологического статуса, то все правовые явления в нашей жизни — не более чем отпадение, не более чем случайность. И не означает ли это, что автокефалия — также чисто историческое явление, правовой характер которого обусловливает его случайность в истории Церкви?
Попробуем не согласиться с такой точкой зрения на право. Даже если право — это человеческое и только человеческое, то и здесь оно не греховно по существу. Ведь человеческое само по себе — не греховно. Греховно — служение человеческому как божественному, подмена одного другим. Но если мы осознаем иерархию «божественное — человеческое» и принимаем ее, то человеческое в таком случае освящается божественным, обретает в божественном свой онтологический статус. Началом этого приобщения человеческого божественному явилось воплощение Христа Спасителя: «и Слово стало плотию» (Ин. 1,14). Продолжается освящение человеческого в Церкви — когда человек становится ее членом, он становится членом Тела Христова (Еф. 4,12). В человеке же и через человека вся тварная реальность призвана к освящению. Не освящается лишь грех, потому что грех — это отрицание освящения, его противоположность. Грех не освящается, что называется, по определению. Итак, мы уже указывали, что право само по себе не греховно. Более того, как человеческое оно освящается в Церкви. Именно поэтому в устойчивый обиход вошли такие выражения, как «святые правила», «святые каноны», «священные каноны».[6]
Заявив саму возможность богословски осмыслить автокефалию, постараемся теперь проследить связь догматического учения о Церкви с каноническими основаниями церковного устройства, и в частности, с принципом автокефалии. Основываясь на Символе веры, мы можем говорить о свойствах Церкви. Это — единство, святость, соборность и апостоличность. Все эти свойства Церковь имеет от Бога, в них она являет свою божественность в мире. Говорить о каждом из них в отдельности можно с известной долей условности, поскольку все они связаны между собой и взаимно определяют друг друга.
Единство Церкви
По учению апостола Павла, Церковь, «будучи Телом Христовым, скрепляет верующих единством веры, крещения, Евхаристии и причастия Святого Духа».[7] Принцип автокефалии не противоречит единству Церкви, а, наоборот, раскрывает его сущность. Он показывает, что сущностное единство Церкви лежит не в единстве видимой церковной организации, не в отношениях начальства и подчинения, а в чем-то другом. А именно — в единстве вероучения и в евхаристическом общении. Евхаристическая экклезиология, целое направление богословской мысли в ХХ веке, дает богословское обоснование автокефальному устройству Православной Церкви. Евхаристия является центром и определяющим принципом всей церковной жизни. Единство евхаристического собрания во главе с епископом являет единство местной Церкви, которая, руководимая епископом, в данном случае должна рассматриваться как отправной момент в рассуждении о единстве всей Вселенской Церкви.
Святость Церкви выражается прежде всего в приверженности к тому спасительному богооткровенному учению, которое Церковь восприняла от Бога и преподает всем своим членам.[8] Автокефальные Церкви обязаны хранить в неповрежденности догматы христианской веры, хранить верность литургическому преданию, причем богослужение должно соответствовать догматическому учению Церкви.
Святость Христовой Церкви происходит из того факта, что последователи Христа верят, что это Его Церковь: «…и на сем камне Я создам Церковь Мою» (Мф. 16:18). Она понимается христианами как производная от святости Христа.
Таким образом, святость Церкви оказывается возможной только при ее единстве, и наоборот. Уклонение в ересь ведет к отпадению от церковного единства, а нарушение принципов единства кем-либо неминуемо приводит к потери святости. И здесь принцип автокефалии оказывается не препятствием, а содействием пребывания Поместных Церквей в святости и непорочности. Классический пример — автокефалия Русской Церкви, которая явилась реакцией на Флорентийскую унию.
Соборность или кафоличность Церкви толкуется современными богословами в нескольких аспектах. Во-первых, в аспекте универсальности, всеобщности, всеохватности. Во-вторых, соборностью указывается на явленность Церкви во всей своей полноте в конкретной местной евхаристической общине.
В данном случае говорится о местной Церкви, как обладающей кафоличностью. При этом часть равна целому в том смысле, что как вся Вселенская Церковь есть Тело Христово, так и каждая местная Церковь во главе с епископом, и даже каждая евхаристическая община, — также есть Тело Христово.
Наконец, третий момент, характеризующий Церковь в контексте кафоличности, — это соборный дух, соборное управление на всех уровнях церковной жизни. Принцип автокефалии наиболее ярко выявляет кафоличность именно в двух последних аспектах.
Апостоличность или апостольство Церкви предполагает иерархическое преемство учения и власти в Церкви от святых Апостолов, учеников Иисуса Христа. Для того чтобы лучше уразуметь связь апостольства Церкви и ее автокефального устройства, попробуем обобщить только что изложенные положения в следующей схеме.
Итак, Церковь основал Христос Спаситель. Первоначально она состояла из Его ближайших учеников — Апостолов. Апостольство стало неотъемлемой характеристикой и самоназванием христианской Церкви из-за высочайшего авторитета, который имели святые Апостолы. Например, святые Отцы тоже имели высокий авторитет, поэтому вера христианская так именуется в чине Торжества Православия: «Сия вера апостольская, сия вера отеческая, сия вера православная». И все же саму Церковь «отеческой» никто никогда не именовал. Предложенная схема очень хорошо иллюстрирует, что именно апостольство является началом и основанием автокефального устройства.
Иисус Христос послал Апостолов научить вере и крестить все народы (Мф. 28,19–20). И Апостолы исполнили заповедь своего Учителя, основав множество Церквей в разных концах земли. Как говорит древнее церковное предание, Апостолы по жребию распределяли между собой те земли, которые им надлежало просвещать.[9] Уже этот факт говорит об изначальной равночестности и самих Апостолов, и тех Церквей, которые они основали в выпавших им по жребию землях. Епископат каждой поместной Церкви прямо или косвенно (через другую поместную Церковь) имеет апостольское преемство. Далее в нашей схеме в каждой поместной Церкви две стрелочки последовательно направлены от епископата на Евхаристию и кафоличность. Это означает, что епископ, являясь Предстоятелем на Евхаристическом собрании, оказывается «гарантом кафоличности каждой Поместной Церкви»[10]. Протопресвитер Иоанн Мейендорф определяет соотношение кафоличности местной Церкви с кафоличностью Церкви во вселенском масштабе следующим образом: «Идея Поместной Церкви, возглавляемой епископом, который обычно избирается всей Церковью, но облекается при этом харизматической и апостольской функциями как преемник Петра, есть доктринальное обоснование соборности, как это вошло в практику с III века. Ибо евхаристическая экклезиология предполагает, что каждая Поместная Церковь, хотя ей принадлежит полнота кафоличности, всегда находится в единении и содружестве со всеми другими Церквами, причастными той же кафоличности. Епископы не только несут нравственную ответственность за эту общность: они соучаствуют в едином епископском служении… Каждый епископ совершает свое служение вместе с другими епископами, потому что оно тождественно служению других и потому что Церковь одна».[11] Евхаристическое общение между поместными Церквами является практическим осуществлением единства Церкви. Основа же этого единства — стремление каждой поместной Церкви сохранять общее догматическое и литургическое Предание. При этом именно верность данной поместной Церкви общему христианскому Преданию выявляет ее святость и непорочность, как Христовой Невесты (Еф. 5,25–32).
Таким образом, автокефалия поместных церквей не препятствует осуществлению основных свойств Церкви, указанных в «Символе веры», но, напротив, подчеркивает и раскрывает их. Хотя принцип автокефалии и имеет прежде всего правовую природу, из всего выше изложенного следует его прямая связь с догматическими положениями христианского вероучения.
Журнал «Начало» №21, 2010 г.
[1] Православная энциклопедия. М., 2000. Т.1. С. 200.
[2] Сеньчукова М.С. Экклезиология протопресв. Николая Афанасьева и парижская школа русского богословия: диссертация… канд. филология. наук: 09-00-13. М., 2009. С. 114.
[3] Sohm, R. Kirchenrecht, Lpz., 1892. Bd. 1. Цит. по: Сеньчукова М.С. Экклезиология протопресв. Николая Афанасьева… С. 114 (в сносках).
[4] Иларион (Троицкий), архиеп., священномученик. Христианство или Церковь?// В сб.: Без Церкви нет спасения. М.–СПб., 1999. С. 58.
[5] Там же. С. 59.
[6] См., напр., 1-е правило Антиохийского Собора; Светлов П.Я., прот. О значении Священных канонов. Канада, 1971; Цыпин В., прот. Церковное право. М., Изд-во МФТИ, 1996. С. 207.
[7] Иларион (Алфеев), епископ. Православие. Том 1. История, каноническое устройство и вероучение Православной Церкви. М., Издательство Сретенского монастыря. 2008. С. 648.
[8] Там же. С. 667.
[9] См. в 3кн. «Церковной истории» Евсевия Кесарийского: «Фоме, как повествует предание, выпала по жребию Парфия, Андрею — Скифия, Иоанну — Асия, там он жил, там в Эфесе и скончался; Петр, по-видимому, благовествовал иудеям, рассеянным по Понту, Галатии, Вифинии, Каппадокии и Асии. Под конец жизни он оказался в Риме…» (Евсевий Памфил, еп. Церковная история. М., ПСТБИ, 2001. С. 95.)
[10] Иларион (Алфеев), епископ. Православие. Том 1: История, каноническое устройство и вероучение Православной Церкви, с. 678.
[11] Мейендорф И., прот. Православие в современном мире. С. 100–101. Цит по: Иларион (Алфеев), епископ. Там же. С. 680.