Обожение человека по учению преп. Макария Египетского
Тема обожения одна из ключевых в творчестве преп. Макария Египетского. Пришествие Христа имело целью возвращение человека к Святой Троице, дарование «человеческому естеству достоинства первозданного Адама». Однако конечное состояние человека, соответствующее обожению, существенно отличается от бытия первозданного человека. Для того чтобы обожить и телесное содержание человеческой личности, Христос «собственный образ неизреченного света Божества Своего положил в теле ее», во плоти, воспринятой от Девы.[1] Ипостасное единство Бога и человека в Лице Иисуса Христа и есть «единственное новое под солнцем». Он — истинный Бог и истинный Человек, совершенный Бог и совершенный Человек, Он — Богочеловек. В Богочеловеке вся полнота Божества телесно (Кол. 2,9), и вся полнота человечества. В Лице Богочеловека открыто Божие устроение и порядок личности, согласно которому вся жизнь личности протекает от Бога к человеку, но никак не наоборот, никак не «по человеку».[2] «Тело новое и безгрешное — не являлось в мире до Господня (Христова) пришествия».[3]
Адам олицетворяет подпавшее под грех человечество, Христос — освобожденное от греха. Все человеческое (= людское), весь мир тварей, все духовное и весь мир духов представлены в Лице Иисуса Христа как бы в миниатюре, в зародыше и в органическом соединении, так как «все в Нем существует» (Кол. 1,17), ибо Он один синтезирует все тварное и духовное, все видимое и невидимое (Кол. 1,17–20; Еф. 1,10; Ин. 1,3–4). В Едином Безгрешном все содержание человеческого естества: весь ум, все сердце, вся воля, все тело, вся душа, — восходят к обожению[4]. Христос и пришел ради этого, так как ясная цель воплощения Христова — это освободить человеческую душу от греха, соединить сущность человеческой личности со Христом. Согласно протопр. И. Мейендорфу, искупление человеческой природы, совершенное Христом — новым Адамом, — в сущности, состояло в том, что безгрешная Ипостась, Ипостась Логоса, добровольно восприняла человеческую природу в том самом поврежденном состоянии, в котором она пребывала (а это подразумевало и смертность) и в воскресении восстановила первоначальное общение с Богом. Во Христе человек снова причастился вечной жизни, предназначенной для него Богом, он освободился от рабства, в которое его заключил сатана «страхом смерти» (Евр. 2,15)[5].
Макарий Египетский в своих Беседах подробно описывает пути преображения отдельных сторон человеческого существа: ума, воли и сердца. Он подробно рассматривает движения ума и воли: веру, надежду, любовь. Аскетическое богословие преп. Макария своеобразно и даже уникально тем, что отдельные аспекты аскетической теории и практики непосредственно им связываются с христологической и триадологической перспективой. Аскетика представляется опытом жизни в Боге, отсюда центральность понятия обожения для всего богословия преп. Макария.
Вся совокупность человеческого естества как на уровне души, так и тела подлежит преображению — в этом преп. Макарий и видит цель аскетики. По учению преподобного Макария Египетского, обожение личности сосредоточивается вокруг орудий познания, но ни в коем случае не исключает ее телесной части.[6] Обожение объемлет всего человека без остатка. Соединяясь с Иисусом Христом, человек не утрачивает своей личности, ибо богочеловеческое равновесие обусловлено самой Личностью Богочеловека Христа. Не только совершенный человек — «в Боге», но и Бог «в нем». Любое совершенство онтологически зависит от Троичного Божества. «Рожденное по Духу совершенно». Рожденный от Духа «имеет образ совершенства, в виде и в членах». «Совершенные христиане» удостаиваются «достигнуть степени совершенства», т.е. стать «богами… по благодати».[7]
Начало веры и все ее возрастание органически связано и обусловлено покаянием. «Metanoeitai» (= покайтесь) — этим словом Иисус начал проповедовать (Мф. 4,17; Мк. 1,15). «Metanoeitai», т.е. измените nous (ум), ибо приблизилось Царство Небесное; измените обладаемый грехом, земной ум, чтобы реально почувствовать и познать приближающееся Небесное Царство. Надежда происходит из существа веры, но вера тем вера, что надежда — ее сущность (Евр. 11,1); бытие первой обусловлено бытием второй. Без надежды слишком тяжелый подвиг веры завершился бы скепсисом; с надеждой горький подвиг самоотречения становится сладким.
«Если не будет у человека пред очами радости и надежды, что приимет избавление и жизнь, то не возможет стерпеть скорбей и принять на себя бремя и шествие тесным путем». «Должно также христианину всякий день иметь упование, радость и чаяние будущего царства и избавления и говорить: “Если не избавлен я сегодня, буду избавлен наутро”».[8] И вера и надежда для преп. Макария неотделимы от молитвы: молитва — и образ бытия человека, и то, чем он познает самого себя и Бога.
Мысли должны руководиться молитвой, этим «мудрым кормчим»; разум должен быть проникнут непрестанной молитвой, чтобы не был он соблазнен мятежными помыслами духа зла; вся душа должна порываться в молитве к вышнему пристанищу и предавать всю себя Богу, в Которого уверовала и Которого возжелала. Молитвой собирается в Боге рассеянный грехом рассудок, собирается и очищается от греха, поэтому необходимо «всю душу с телом предать молитвам».
Молитвой побеждаются и порабощаются страсти, очищаются все орудия познания, освобождается от греха и исправляется совесть.[9] Нередко во время молитвы человеческий ум «входит в покой; и в такой мере противостоящую стену злобы подкапывает он и углубляется под нее, что в итоге та разрушается, и человек входит в видение и мудрость, до чего не достигают сильные, или мудрые, или витии, и они не могут постигнуть или познать тонкость ума его; потому что занят он Божественными тайнами».[10]
Молитвой не только человек очищается и освобождается от греха, но и «демоны, крепкие, как твердые горы, пожигаются молитвою, как воск — огнем».[11] «Плоды же искренней молитвы суть: простота, любовь, смиренномудрие, постоянство, незлобие» и прочие добродетели. Молитва с прочими добродетелями — это путь любомудрия (философии), путь праведности, приводящий к истинной цели. «Глава же всякой добродетели… есть постоянное пребывание в молитве». «Дело молитвы выше всех других».
Обожение ума достигается через соединение человеческого ума с умом Иисуса Христа. Вечный смысл человеческого ума — это «прийти в срастворение с Безначальным умом». Но такое соединение предполагает, что человеческий ум прошел через тяжелые подвиги веры, надежды и любви. Лишь когда он пройдет через эти подвиги, когда переработает себя верой, надеждой и любовью, лишь тогда человеческий ум удостаивается стать «одним духом с Господом»[12], обогочеловечиться. Ум, очищенный молитвой и соединенный со Христом, спасается от греховной ветхости и становится «новым умом».[13] Господь «обновляет ум, исцеляет его от слепоты и глухоты неверия и неведения, возвращает ему здравие и проницательность», вновь дарует ему целостность и сияние.[14] Из ада греховности и смерти Господь воскрешает умерщвленный ум, освобождает его от рабства сатане и возносит «в Божественный воздух».[15] Обоженный, обогочеловеченный, Христо-образный ум — это характерный признак святых, ибо они «умом своим причащаются Христовой сущности и Христова естества»[16]. О таком Христо-подобном уме не мог знать ветхозаветный мир. Чистота ума — это новая реальность, принадлежащая Новому Завету, ибо лишь «крещение огнем и Духом очищает и омывает оскверненный ум», ибо лишь «небесный меч обсекает излишество ума, т.е. нечистое краеобрезание греха».[17]
Христос — единственный Уврачеватель, знающий и могущий исцелить «слепоту ума» и очистить сущность ума от греха. Совершенные христиане имеют помазанный ум[18], имеют обоженный ум, ибо они суть «боги».[19] Очистить ум человеческий возможно только единым Чистым и единым Безгрешным; поэтому лишь совершенные христиане, которых преподобный Макарий называет богами, достигают чистоты ума, со-воплощаясь со Христом. Чистота ума — это то единственное, что в христианстве можно назвать совершенством, так как совершенство — это не воздержание от видимых зол, а «очищение ума», «ибо «воздержание от худого не есть еще самое совершенство, разве вошел уже ты в уничиженный ум и убил змия, который таится под самым умом, во глубине помыслов,.. разве его ты умертвил и изринул из себя всякую бывшую в тебе нечистоту».[20] Обоженный ум — это «престол Божества», но точно так же и «Божество — престол ума».[21]
Составляя единосущную часть души, воля своей природой определена к самостоятельному прохождению всех ступеней развития души. Обожение души проявляется и через волю. Соединяясь с благодатью, воля обожается. От греховности волю излечивает лишь соединение с волей Божией. В воле Божией человеческая воля обретает свою целостность, свое исцеление и непогрешимое путеводительство. Так для преподобного Макария Великого, обожение воли становится истиной христианской жизни и существенного познания Истины.
Преображение ума начинается с освобождения ума от греховной гордости и усвоения смирения как категории мышления. «Высокоумием и надменностью змий вначале низложил Адама»; «Христос, зрак раба приим, победил дьявола смиренномудрием»[22]. Смирение — это единственное оружие, которым побеждается дьявол. Поэтому смирение — это необходимое условие спасения; и «нужно принуждать себя к смиренномудрию перед всяким человеком», «принуждать себя,.. хотя бы сердце того и не хотело» (Ин. 4,8; 4,16).[23] Непрестанным подвигом молитвы человек постепенно погружается и соединяется со всеми добродетелями, пока не достигнет самой сущности всех добродетелей, сущности Бога — любви. «Любовь больше молитвы», больше всех прочих добродетелей, больше настолько, насколько Бог больше добродетелей, ибо «Бог есть любовь». Бог не только имеет любовь, но и есть любовь. «Ибо любовь — это не имя, а божественная сущность». Любовь есть не только (действие Божие), но и (= сущность Божия), Его (бытие)[24].
Согласно И.В. Попову, если Божество входит в общение с человеческой природой через посредство ума, а ум есть носитель свободы, орган познания и руководитель чувства, то этим самым выдвигается элемент самодеятельности души, идущей навстречу божественной любви, которая нисходит к человеку.[25]
Особую роль в обожении в богословии преп. Макария играет сердце. Сердце — центральный элемент человеческого устроения, в котором соединяются ум и воля, сердце — главный «орган» молитвы. Чистота сердца — условие присутствия Бога в человеке. «Сердце подлинно есть необъятная бездна», «и достигнуть чистоты сердца не иначе возможно, как чрез единого Иисуса». Чистое сердце становится «чертогом Христовым». «Ибо Царь Христос с Ангелами и святыми духами идет упокоиться там, и пожить, и походить, и основать Свое царство».[26] Поэтому «со времени Христова пришествия Бог требует… чистоты сердца».[27]
Душа приемлет от Духа Святого «совершенное избавление от греха и тьмы страстей», ибо только Дух Святой может «совершенно искоренить грех» и освятить все части, все составы человека.[28] Но по установленной Богом икономии спасения для достижения «совершенной чистоты» необходимо со-работничество духа человеческого и Духа Святого.[29] Душа соединяется с Душой Христовой, сущность с Сущностью, ум с Умом, воля с Волей, сознание с Сознанием Христовым, и, соединившись, человеческое самосознание полностью очищается от сознания, пораженного грехом, оно обретает свою природу, свой оригинал, свой смысл. Человек переживает себя как Божий образ.[30] Через познание себя, своего духовного устроения как образа Бога, обоженная личность приходит к познаниям тайн Святой Троицы, «ибо кто возмог познать достоинство души своей, тот может познать силу и тайны Божества».[31]
Чистота сердца достигается молитвой, молитва вводит и любовь, «ибо кто ежедневно принуждает себя пребывать в молитве, тот духовною любовью к Богу воспламеняется к божественной приверженности и пламенному желанию, и приемлет благодать духовного освящающего совершенства».[32] Любовь приобретается молитвой, любовь зависима от молитвы,[33] она — сущность всех духовных даров. «Если я имею все дары… и отдам тело мое на сожжение, если я говорю языками ангельскими, а любви не имею, — то я ничто». «И если имею пророчество, и знаю все тайны и все познание, и если имею всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, — то я ничто» (1 Кор. 13,1–2). Любовь дает познание Бога; «любящая сила души» — это центральный элемент богопознания: «Кто не любит, тот не познал Бога, потому что Бог есть любовь» (1 Ин. 4,8). Соединившись с Божественным Святым Духом, человек удостаивается истинного богопознания, и его око зрит то, чего око не видело, его ухо слышит то, чего ухо не слышало, и его сердце переживает как величайшую истину то, что не приходило на сердце человеку[34] (1 Кор. 2,9). Любовью достигается новая сущность личности, новая природа; человек исходит из своей природы, проникает в другую природу и соединяется с ней до забвения своей собственной природы, ибо «кто достиг любви, связан и упоен ею, тот погружен и отведен пленником в иной мир, как бы не чувствуя собственной своей природы».[35]
Любовь неотделима от познания, от гносиса. Она — признак личностного сознания, без которого путь к единению был бы слепым и бесцельным, был бы, по выражению святого Макария Египетского, «призрачным подвижничеством».[36] Молитвенно-мистическое соединение с Божеством преподобный Макарий Великий характеризует как собирание себя, собирание своей души в Боге через обращенный к Богу подвиг любви.[37] Но главное усилие молитвенного делания любви сосредоточивается на собирании ума в Боге, на собирании в Боге «мыслей, рассеянных грехом».[38] «Кто любит Меня, тот возлюблен будет Отцем Моим, и Я возлюблю его и явлюсь ему Сам… Я и Отец придем к нему и обитель у него сотворим»[39] (Ин. 14,21). Любовью человек укореняется, успокаивается в природе Божества: «Имеющий любовь не падает».[40] Без любви к Богу невозможна и существенная любовь к людям. Первая заповедь любви — всегда первая, а вторая — всегда вторая. «Кто не любит Бога всей душой и всем сердцем, как может тот здраво и искренне прилагать попечение о любви к братиям, если во вторую входят дверью первой». Для того чтобы человек любил людей любовью, которая «никогда не перестает», это должно совершаться «от Бога», через личное переживание первой заповеди.[41] «Всякий любящий рожден от Бога и знает Бога». «Кто не любит, тот не познал Бога, потому что Бог есть любовь» (1 Ин. 4,7–8). «Надлежит… принуждать себя к любви, если кто не имеет любви», надобно принуждать, хотя бы сердце того и не хотело. «Если кто любит Бога, то и Бог сообщает ему любовь Свою». «Не бывает того, чтобы любовь к Богу зародилась в нас просто и самодвижно, но сопряжено сие с многими усилиями и великими трудами, при содействии Христовом».[42]
Благодатно преобразуемая верой, надеждой и любовью человеческая личность постепенно формируется по Христу, пока не обожится. Разумеется, переход в Божественное бесконечно таинствен и всегда над-аналитичен для любого человеческого разума. Здесь необходимо благодатно-мистическое переживание самого факта. Преподобный Макарий Великий как раз служит исключительным образцом опытного переживания этого таинственного перехода в Божественную Троицу. Обожение — это высшая на земле ступень, которой достигает человек. Преподобный Макарий сам опытно переживает и богодухновенно описывает благодатно-мистическое возрастание человека в совершенного человека.
До полной зрелости человеческая личность проходит через все фазы роста; «постепенно возрастает человек и приходит в мужа совершенна, в меру возраста».[43] Богочеловеческое возрастание человека постулирует рождение от Бога. «Жизнь есть рождение от Бога свыше. Ибо без сего рождения душе невозможно жить, как говорит Господь: Аще кто не родится свыше, не может видети Царствия Божия». Всю икономию спасения Господь Иисус Христос сводит к рождению «от Его Божества» (Ин. 3,3). Жизнь души прямо зависит от сосредоточения всех жизненных сил в образе Христа. Душа мертва, если не имеет в себе «жизни души», т.е. если не носит «небесного образа Божественного света».
Душа не имеет ценности, если не имеет образа небесного Духа в неизреченном свете, т.е. отпечатленного в ней Христа. Христиане распознаются по тому, что имеют «образ Царя» Христа. «Если кто не рожден от царственного и Божия Духа и не соделался небесным и царским родом и Божиим чадом,.. не может носить небесный и многоценный бисер, сей образ неизглаголанного света, т.е. Господа». Христианин — это таинственный синтез мира горнего и дольнего, мира физического и метафизического, ибо он носит в себе «образ небесного» человека. Христиане Духом Святым преобразуются в образ Христов, ибо Христос для сего и пришел.[44] Христианин совлекается древнего человека и облекается в «небесного и нового Человека, то есть во Христа». Облечься во Христа, написать в себе образ Христов, усвоить Его образ в качестве сущности своего естества — это и есть единственный и предвечный смысл человека. «Соединенные с Божиим Духом уподобляются Самому Христу» (Рим. 8,29; 2 Кор. 3,18; Гал. 4,19).
Силою Духа и вследствие духовного возрождения человек приходит в меру первого Адама и становится даже выше его; потому что делается обожженным.[45] Через обожение человек породняется с Христом, становится Его «братом и сыном».[46] Поэтому христиане — это «сыны Адама небесного, новое рождение, чада Духа Святого, светоносные братья Христовы, подобные Отцу своему, Адаму духовному и светоносному». Божественная Троица — единственно вечно-новая; и срастворяясь (= соединяясь) с Ней, человеческая личность становится и остается «новой тварью».[47]
Родившиеся от Бога горним рождением, рождением от Духа Святого, имеют в себе Христа, их освящающего и упокояющего; они всегда путеводимы Духом Святым, невидимо путеводимы к облагодатствованию в своей обоженной душе.[48] Когда душа «взойдет к совершенству, совершенно очистившись от всех страстей и в неизреченном общении пришедши в единение и срастворение с Духом Утешителем, и, срастворяемая Духом, сама сподобится стать духом, — тогда делается она вся светом, вся — оком, вся — духом, вся — радостью, вся — упокоением, вся — радованием, вся — любовью, вся — милосердием, вся — благостью и добротою». «Душа, носящая в себе Бога, или, лучше сказать, носимая Богом… делается вся оком».[49] Такой человек, наконец, ощущает себя обоженным, обогочеловеченным и всю суть своей жизни выражает таинственными словами святого и великого Павла: «Уже не я живу, но живет во мне Христос» (Гал. 2,20).
Процесс обожения охватывает все аспекты бытия и познания человека. Освобождение их от греха через веру, надежду, любовь и соединение без остатка с Христом приводит, наконец, человека к состоянию обоженности. Созерцая эту бесконечную, эту блаженную тайну, душа преподобного Макария выливается в радостное воклицание: «О, какое тесное общение невесты с Небесным Женихом!»[50] Соединение души с Христом совершается Духом Святым. Когда душа вся всецело в вере, надежде и любви посвящает себя Господу, когда всю Ему себя предает и непрестанно творит Его заповеди, тогда Дух Святой озаряет ее, и осеняет, и удостаивает «быть в единый со Христом дух и в единое срастворение».[51] Через соединение со Христом человеческая душа становится поистине «как душа Господа «а также и «Господь становится ее душой»»; и Господь, «седящий в небесном граде на престоле величествия на высоких, весь пребывает с душею в теле ее, потому что образ ее положил Он горче, в небесном граде святых Иерусалиме, а собственный образ неизреченного света Божества Своего положил в теле ее».[52]
Восстановление человека и познания сводится к непрестанному со-воплощению Христу; поэтому святой Макарий Египетский всю сотериологическую проблему сводит к воплощению Христа в душе спасаемой личности, к обогочеловечению спасаемого. Вся жизнь и все познание человека заключается в непрестанном устроении себя «по образу Божию»,[53] в соединении самосознания с сознанием Иисуса Христа. Весь человек обращается, обитает и пребывает в категории богочеловечности. Человек знает и видит себя как «образ Божий». Но на эту ступень возводятся лишь обоженные, просвещенные, так как только «озаренные Божиим светом видят образ души».[54] Божественную тайну души открывает им Дух Святой. «Ни мудрые своею мудростью, ни разумные своим разумом не могли постигнуть душевной тонкости или сказать о душе, что она такое; только при содействии Духа Святого открывается и приобретается точное ведение о душе».[55] Духом Святым Христос открывает «тайну души», открывает теоцентричность ее природы, которая по значению онтологической необходимости всегда устремлена к Богу, обретает в Нем свою цель, свой смысл, свое бессмертие и над-смертность.[56]
Преподобный Макарий дает полное применение главному христианскому принципу познания: подобное познается подобным, духовное — Духом. «Кто только имеет себе подобного небесного Божия Духа, тот и знает подобного ему, «знает духовного и духовное, (знает), что от Духа Божия, от Бога».[57] В своем исследовании трудов преп. Макария, И.В. Попов подчеркивает, что последней целью подвижничества, по воззрениям преподобного, служит обожение человеческой природы, являющееся следствием существенного общения всего человека: его души и тела с Богом.[58] Дух Святой исходит от обоженных подвижников.[59] Свет Духа Святого просиявает не только через их мысли, но и через суть, сущность их сознания, их духовного устроения; «в их душах — постоянная и непрерывная светозарность сущностного света». «Те, которые суть сыны света и служения Новому Завету в Духе Святом, ничему не научаются у людей, ибо научаемы Богом».[60]
Преподобный Макарий Египетский различает три главных ступени познания: чувство (=ощущение), видение и просвещение. Просвещение — высшая ступень, на которую познающий субъект восходит, когда свой ум просветит светом Христа и Духа Святого, когда его душу «просветит невещественный и Божественный огнь».[61] Очищенный, просвещенный ум, возвращается к своей первозданной чистоте, которую он имел до грехопадения, приемлет «свою собственную природу «и производит чистое, непорочное знание». Такой ум зрит Господа, зрит «ту славу, какую до преслушания видел отец наш Адам»».[62] Христос «действительно видим до дня воскресения» очами очищенной, духоносной души. Святой человек, т.е. человек, совершенно очищенный и освященный, иногда в молитвенном восхищении зрит «горний град Иерусалим, светлые тамошние жилища и беспредельный и неизреченный свет». Божественный огонь Духа Святого «делает ум чистым, дабы он, восприняв естественную способность видения, непрестанно созерцал чудеса Божии». Границы познания размыкаются; откровение становится источником новых познаний, «великие дела и тайны Божии открываются душе».[63]
Откровение и познание становятся синонимами; границы познания сливаются с границами откровения; их сферы соединяются; безграничность становится границей познания; конечность познания возрастает в бесконечность. Путем со-действия подвига веры, надежды, любви и благодати Божественной Троицы бесконечность богоподобной души избавляется от адского, греховного состояния[64]; «стены порока, окружающие ум,.. разрушаются Божией силой»[65], и узкая категория зла перестает быть категорией познания, и сатана перестает быть творцом познания.
Обоженный человек приемлет откровение как наивысший источник познания; поэтому для него познание не имеет границ. Бог постепенно Своею силою возращает душу, «расширяет и возвышает ее до беспредельного и безмерного возрастания… пока не возрастит в собственный Свой возраст». Тем самым онтологически уготовано бесконечное и безмерное возрастание в сфере познания. Будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный, — это действует и для познания. Соединившаяся со Христом душа «настолько расширяется мыслью, что бывает повсюду».[66]
Но распространение познания до бесконечности, по существу, носит соборный, церковный характер, ибо лишь со всеми святыми человек может познать, что широта, и долгота, и высота, и глубина тайны Христовой. «Ум совершенно не бывает занят ничем видимым» и вещами, которые по сущности не добрые, но он весь — во Христе, он становится «одним умом» со Христом, и поэтому все его творчество — богочеловечно. Духовное познание — это плод деятельного участия Духа Святого в творчестве ума, и «все мысли становятся небесными, чистыми и святыми, обращаясь в Божественной сфере».[67]
Экклезиологичность познания-обожения подчеркивается евхаристическим аспектом обожения, в евхаристии Господь Иисус Христос воплощается в причастнике, становится для него вечной Жизнью, и он опытно достигает познания Христа. «Господь бесконечен и непостижим… Бог ни для кого не постижим и не измерим, кроме тех, которые вкусили от Него же Самого».[68] Вкушение Бога — это единственный путь к реальному познанию Бога и Христа. Без личного причащения Христу абсолютно невозможно познать тайну Его Личности, потому что Он — «Премудрость Божия» — «еллинам безумие» (1 Кор. 1,18).
Общение с Божественным естеством и вытекающее отсюда обожение для преподобного Макария не было идеалом трансцендентным, осуществление которого ожидалось бы только в загробной жизни или в будущем веке, напротив, преподобный подчеркивает, что из ограниченности своей конечной природы до некоторой степени человек может выйти уже во время своего земного существования. «Небесный огнь Божества, который христиане еще ныне, в веке сем, приемлют внутрь себя, в сердце, действуя внутрь сердца их, когда разрушится тело, начнет действовать совне и снова сопряжет члены, совершит воскресение разрушенных членов».[69] Огнь сей — это «сила воскресения»; он «воскрешает истлевшие тела».[70] Обоженные и душой и телом святые «прелагаются в Божественное естество и соделываются богами и чадами Божиими»,[71] этим достигается последний, вечный смысл человека: вся душа и все тело навсегда становятся богоподобными; вечное блаженство человека наполняется вечной богоподобной жизнью, богоподобным ведением (знанием) и вечным созерцанием «несказанной красоты Лица Христова».
Журнал «Начало» №24, 2011 г.
[1] Творения преп. Макария Египетского. М., Паломник, 2002. 46:4.
[2] Иустин (Попович), прп. Собр. творений. М., Паломник, 2004. Т. 1. С. 259.
[3] Творения преп. Макария Египетского. М., Паломник, 2002. 11:9.
[4] Иустин (Попович), прп. Собр. творений. М., Паломник, 2004. Т. 1. С. 262.
[5] Протопресвитер Иоанн Мейендорф. Иисус Христос в восточном православном предании.
[6] Творения преп. Макария Египетского. 10.4.
[7] Там же. 17.1, 8.4.
[8] Творения преп. Макария Египетского. М., Паломник, 2002. 26.11: 5.6.
[9] Иустин (Попович), прп. Собр. творений. М., Паломник, 2004. Т. 1. С. 272.
[10] Творения преп. Макария Египетского. М., Паломник, 2002. 15.15.
[11] Там же. 43.3.
[12] Там же. 10.11.
[13] Там же. 44.1.
[14] Там же. 5.25, 25.5.
[15] Там же. 11.11–12.
[16] Там же. 15.38.
[17] Там же. 32.4, 47.
[18] Под этим подразумевается то, что как Христос есть Помазанник, такое же помазания, т.е. пребывание Св. Духа (Св. Дух пребывает на Сыне предвечно), по благодати сообщается всем христианам.
[19] Творения преп. Макария Египетского. 17.1.
[20] Там же. 17.15.
[21] Там же. 6.25.
[22] Там же. 27.5.
[23] Там же. 19.1.
[24] Там же. 7.1.
[25] Попов И.В. Православный путь. Церковно-богословско-философский ежегодник. Джорданвиль, 2002. С. 52.
[26] Творения преп. Макария Египетского. 15.33.
[27] Там же. 13.1.
[28] Там же. 10.4.
[29] Там же. 24.5.
[30] Иустин (Попович), прп. Собр. творений. М., Паломник, 2004. Т. 1. С. 295.
[31] Творения преп. Макария Египетского. М., Паломник, 2002. 27.1, 32.11.
[32] Там же. 40.2.
[33] Зарин С.М. Аскетизм по православно-христианскому учению. М., Паломник.1996. С. 444–445.
[34] Творения преп. Макария Египетского. М., Паломник, 2002. 27.17.
[35] Там же. 27.16.
[36] Лосский В.Н. Очерк мистического богословия восточной церкви. Киев, 2007. С. 279.
[37] Творения преп. Макария Египетского. М., Паломник, 2002. 31.2, 33.4.
[38] Там же. 31.2.
[39] Там же. 14.23.
[40] Там же. 27.14 : 5.6.
[41] Иустин (Попович), прп. Собр. творений. М., Паломник, 2004. Т. 1. С. 279.
[42] Творения преп. Макария Египетского. 15.22.
[43] Там же. 15.41.
[44] Там же. 5.10.
[45] Там же. 26.2.
[46] Там же. 14.3.
[47] Там же. 16.8:12.17.
[48] Там же. 17.7.
[49] Там же. 18.10:30.2.
[50] Там же. 25.8.
[51] Там же. 9.12.
[52] Там же. 46.4.
[53] Несмелов В.И. Наука о человеке. Казань, 1898. Т. 1. С. 292–294.
[54] Творения преп. Макария Египетского. 7.6.
[55] Там же. 49.4:15.14–15:11.4.
[56] Там же. 1.2: 49.4.
[57] Там же. 9.8: 15.44.
[58] Попов И.В. Мистическое оправдание аскетизма в творениях преп. М. Египетского. Богословский вестник. 1905. Т. 1. №1. С. 57–58.
[59] Св. Дух исходит от подвижников по благодати, а не по природе, по природе Он исходит от Отца через Сына.
[60] Творения преп. Макария Египетского. 15.20: 46.6.
[61] Там же. 25.9: 7.5.
[62] Там же. 45.1.
[63] Там же. 7.5.
[64] Иустин (Попович), прп. Собр. творений. М., Паломник, 2004. Т. 1. С. 302–303.
[65] Творения преп. Макария Египетского. М., Паломник, 2002. 50.3.
[66] Там же. 47.17: 46.4.
[67] Там же. 46.3:27.12:49.3.
[68[ Там же. 26.17.
[69[ Творения преп. Макария Египетского. 5.7: 11.1.
[70] Там же. 25.10.
[71] Там же. 34.2.