К проблеме датировки празднования Пасхи во II веке по Р.Х.
От редакции
В нашем журнале уже публиковались ранее фрагменты книги сирийского историка и богослова Асада Рустама «Церковь града Господня великой Антиохии»[1]. В помещённой ниже небольшой главе из той же книги обращено внимание на проблему, которая далеко не всегда становится центром внимания историков ранней Церкви. Возможно, что кому-то она кажется второстепенной на фоне тех разногласий и столкновений, в которые была вовлечена тогда Церковь. Однако этот текст позволяет нам понять, какой ценой было достигнуто согласие в формировании важнейшей для христиан традиции празднования величайшего события их жизни.
Асад Рустам
К проблеме датировки празднования Пасхи во II веке по Р.Х.
Первые христиане поминали распятие Господа, его кончину и воскресение по утрам каждый воскресный день. В ранний час они направлялись в церковь, чтобы собраться вместе, помолиться, помянуть Господа в тот самый час, когда он попрал смерть. В дополнение к этому один раз в год они выделяли три дня последовательно в память о воскресении и о страстях, определив их начало четырнадцатым днем месяца нисана по древнееврейскому лунному календарю и окончание шестнадцатым днем, опираясь на стих: «Настал день опресноков, в который должна быть принесена в жертву Пасха».
Первые верующие расходились во мнении, в какой день надо поминать страсти и в какой возрадоваться воскресению. Церкви Малой Азии, Киликии, Северной Сирии и Междуречья устанавливали эту памятную дату в любой день недели, который совпадал с четырнадцатым или шестнадцатым днем нисана. Что же касается церквей Греции, Италии, Африки, Египта, Палестины и Понта, то они выделяли только пятницу для страстей и воскресный день для воскресения. В те годы, когда четырнадцатое нисана не совпадало с пятницей, они поминали страсти в первую пятницу после этого числа, так же поступали и с воскресным днем для памяти о воскресении. Это расхождение связывалось и с другим. Церкви Малой Азии считали страстной день по своему воздействию днем освобождения от рабства и избавления. Они радовались в день смерти Господа, допускали и скорбь, и пост одновременно, свидетельствуя о Возлюбленном Иоанне и Филиппе. Другие же церкви считали день распятия днем скорби и не позволяли начинать пост до воспоминания о воскресении. Они обращались к учению Петра и Павла[2].
Такое расхождение наблюдалось длительное время, но оно не разрывало узы мира и любви между церквями. Затем число христиан возросло, они уходили в чужие края и вынуждены были подчас оставаться в тех странах, церкви которых придерживались иных обычаев. Им, как и многим другим, было больно осознавать расхождения в сроке великого праздника. Но они прилежно соблюдали унаследованные традиции с миром и любовью.
В Риме также увеличилось число христиан из Малой Азии, они придерживались своих собственных традиций в отправлении Пасхи. Ни один из римских епископов до Виктора не противоречил им, ни один не был отлучен от участия. Более того, они поминали этих выходцев из Азии в своих молитвах и в свое время посылали им евхаристию.
Поликарп и Аникита. 154 г. Наступил 154 год. Святой великомученик Поликарп достиг восьмидесятипятилетнего возраста. Он прибыл в Рим, чтобы исполнить различные нужды, в том числе рассмотреть проблему Пасхи. Встретившись со своим коллегой Аникитой, епископом Рима, он обсудил с ним вопрос этого расхождения. Каждый из них придерживался предания апостолов, как понимал его, но ни один из них не смог убедить другого. Однако это расхождение не влияло на узы братской любви, оба они принимали участие в богослужении, и при освящении даров Аникита поклонился Поликарпу, потому что тот был старцем преклонных лет и человеком апостольским, он был учеником возлюбленного Иоанна, самым близким к апостолам. В первоисточниках мы не находим того, что оправдало бы вывод немецкого историка Шмидта о том, что Поликарп якобы прибыл в Рим весной и, разойдясь во мнении со своим коллегой, римским епископом, служил на пасху для своей азиатской паствы в то время, как епископ Рима служил другую службу для римлян[3].
Священномученик Поликарп, епископ Смирнский
Мелитон и Бласт. Поликарп погиб в 155 году. Аникита последовал по его стопам в 166 году. Расхождения между верующими оставались. Ряды еретиков множились. Примерно в 170 году в церкви Лаодикии Фригийской зародилось движение иудействующих. Мелитон в праздник Пасхи выступил с обличением. Аполлинарий Иерополис также дал отпор иудействующим со всей своей мудростью и дарованием[4]. Климент Александрийский и Ипполит Римский опасались, что мнение христиан-азиатов и идея Пасхи у иудеев окажутся увязанными, оба они посвятили празднику Пасхи свои сочинения в защиту правой веры. Но ничего из этих сочинений не дошло до наших дней[5].
Виктор и Поликрат. Раскол проник в саму римскую церковь. Это произошло благодаря высказываниям Бласта (Blastus). Виктор, епископ Рима (185–197 гг.), поспешил вновь изучить положение дел и обнаружил, что в интересах всей церкви следует высказаться о празднике Пасхи. Он написал об этом Поликрату, епископу эфесскому, возможно, он обращался с посланиями и к другим епископам. Епископ Рима Виктор не повелевал Поликрату, но обращался, по-видимому, с просьбой. Слово, которое употребил Поликрат, ссылаясь на желание Виктора встретиться, — это exiosate, что означает «Вы попросили»[6]. Само послание Виктора было утрачено.
Достоверно известно, что епископы Востока провели до конца второго века поместные соборы в Кесарии Палестинской, в Понте, Галатее, Междуречье и Коринфе, на которых рассматривали вопрос Пасхи. Они пришли к единому мнению — обычай поминать воскресение должен соответствовать воскресному дню, а пост допускается только в этот день[7].
Собор в Кесарии Палестинской. 198 г. В книге «Равноденствие»[8] Беды Достопочтенного (Venerable Bede) (673–735 гг.) сообщается, что Собор в Кесарии состоялся под председательством Феофила, епископа Кесарии, и Наркиса, епископа Иерусалима, в присутствии Кассия, епископа Тира, Клара, епископа Акки, и других. Епископы рассмотрели вопрос сотворения мира и решили, что день Господень — это первый день творения, а суббота — это последний день. Они удостоверились также, что весна — это первое из времен года и мир стал сущим в двадцать пятый день марта, когда солнце было в центре на востоке, а луна была полной.
Затем они обратились к определению праздника Пасхи и единодушно решили, что он приходится на день Господень, потому что тьма рассеялась в этот день, и был свет, потому что народ освободился из земли египетской и из тьмы греховной и народу дарована была манна небесная, потому что Моисей снискал почтение и потому, что сказано о нем в молитве: «Ныне, когда мы возрадовались и возвеселились оттого, что в этот день воскрес Господь»[9].
После того, как это произошло, епископы, собравшиеся в Кесарии Палестинской, написали братьям своим в иных церквях, чтобы они придерживались этого и переслали копию их письма в другие церкви, «дабы они не стали причиной для тех, кто с легкостью впадает в заблуждение», и добавили: «Сообщаем вам, что в день, когда мы празднуем, и в Александрии также празднуют. Мы обменялись с ними посланиями по этому вопросу, чтобы совместно праздновать сей святой день»[10].
Поликрат, епископ Эфеса. Епископы Малой Азии, посоветовавшись, решили все оставить по-прежнему. Епископ эфесский Поликрат написал об этом епископу Рима. Виктор возмутился и пригрозил разрывом. Поликрат созвал поместный собор, в котором приняли участие пятьдесят епископов. После обсуждения вопроса Поликрат от имени собора направил послание, в котором подтвердил, что они ничего не добавляют к учению пророков и ничего не убавляют из него, в их стране пребывал Иоанн, который припадал к груди Господа, и Филипп, один из двенадцати, и великомученик Поликарп, — все они сохраняли четырнадцатый день для Пасхи согласно Евангелию. Обращаясь к римской церкви, Поликрат говорил: «Я младше всех вас, вот уже шестьдесят пять лет я с Господом, я встречался с братьями по Эйкумене, прочел священные книги и не опасаюсь, потому что те, кто более велик, чем я, сказали, что надо подчиняться Господу прежде, чем людям. Я мог бы упомянуть епископов, которых вы «бросили», чтобы я их собрал, и я собрал их.
Они согласились с посланием, поскольку знали, что я ношу свои седины не напрасно, но всегда следовал за Господом»[11].
Вмешательство Иринея Лионского. Из истории Евсевия нам известно, что Виктор, епископ римский, был разгневан и хотел объявить азиатские церкви отошедшими от истинной веры. Однако некоторые епископы возражали такому решению. Среди них был святой Ириней, епископ Лиона. Он писал: «Различие касается не только дня, но и вида поста. Это расхождение произошло не в наши дни, а задолго до нас в эпоху наших предшественников. Но вместе с тем они были и остаются сторонниками примирения и среди них старцы, руководившие церковью, которой ты руководишь и поныне. Они не были блюстителями традиций, но проявляли участие к тем, кто приходил к ним из церквей, где эти традиции хранили». Евсевий в своих комментариях отметил, что Виктор последовал совету лионского епископа. Ириней за свою миротворческую позицию заслуживает благодарности Церкви[12].
Нам неизвестно с точностью, когда азиатские церкви отказались от своей особой традиции[13]. Не следует утверждать, что это произошло на Никейском Соборе, так как проблема Пасхи, поднятая на Первом Вселенском, Соборе была отнюдь не той, которую обсуждали в конце второго века[14].
Перевод с арабского языка К.К. Аверьянова.
Журнал «Начало» №27, 2013 г.
[1] См. Начало // Журнал Института богословия и философии. 1998, № 6. С. 128–139.
[2] Eusebe. Hist. Ecc., V, 23–25. См. Также мнение проф. Баумштарка (Baumstark) в его критике книги Шмидта о празднике Пасхи в Малой Азии в немецком теологическом журнале «Theoligische Revue» за 1921 г. С. 264 и далее.
[3] Schmidt C. Die Passahfeier inder Kleinasiatichen Kirche, 577–725.
[4] Eusebe. Hist. Ecc., V, 26, Chronique Pascale Prooemium. Patr. Gr. Vol. 42, Col. 80.
[5] Lebreton J. Querelle Pascale. Fliche et Martin. Hist. de l’Eglise. II, 90.
[6] Eusebe. Hist. Ecc., V, 24.
[7] Hefele-Leclerq. Hist. de Conciles, I, 150 ff. Batiffol, L’Eglise Naissante, 271 ff.
[8] Commentarius de Aequinoctio Vernali.
[9] Этот отрывок ранее на арабском языке приводил архиепископ Север Якуб в своей книге «Антиохийская Ассирийская церковь». Часть 1. С. 121–122. [Неполные выходные данные этой публикации приводятся в оригинальном арабском издании книги самим автором. К сожалению, нам не удалось идентифицировать источник, на который ссылается Асад Рустам. — Прим. переводчика.]
[10] Eusebe. Hist. Ecc., V, 26.
[11] Eusebe. Hist. Ecc., V, 24.
[12] Eusebe. Hist. Ecc., V, 24.
[13] Schmidt C. Op. cit. 725.
[14] Lebreton J. Op. cit. II, 93.