Преподобный Симеон Новый Богослов. Избранные проповеди

Слово X

О причастии Св. Духу, о святости и совершенном бесстрастии. И о том, что любящий людскую славу никогда не преуспеет в добродетелях, как бы ни старался

Предисловие к переводу

Никто из тех, кто хотя бы немного знаком с трудами пр. Симеона Нового Богослова, не может остаться к ним равнодушным. Пр. Симеон — личность и место, которое он занимает в Святоотеческой традиции, определено и неотменимо. Но какое это место? Об этом шли споры еще при жизни преподобного, идут они и до сих пор. Само имя «Новый Богослов», изобретенное противниками в насмешку[1] лишь со временем превратилось в почетное его звание. Гонения от монахов, отчуждение священников, прещения со стороны церковной иерархии — все это сопровождало пр. Симеона в течение жизни. И все же исследования текстов показывают, что богословие его является продолжением традиции Святых Отцов Церкви, таких как свт. Григорий Богослов, пр. Максим Исповедник и других, или, точнее, это одно и то же предание. В чем тогда причина непонимания и, более того, гонения пр. Симеона современниками? Писал непонятно? Но о Божественном свете, слезах, покаянии писали все Святые Отцы, и Симеон не был первым. Должно быть, причина этой непонятности или непонятости кроется не в трудах Нового Богослова, а в сознании его современников. «Я о тех говорю и тех называю еретиками, которые говорят, будто нет никого в наши времена и посреди нас, могущего сохранить евангельские заповеди и стать подобным Св. Отцам… Итак те, кто говорят, что это невозможно, обладают не какой-либо частной ересью, но всеми <…> Говорящий это опровергает все Божественные Писания <…> И почему, скажи мне, невозможно? А посредством чего <…> святые воссияли на земле и стали светилами в мире? Если бы было невозможным, и они бы никогда не смогли это совершить. Ибо и они были людьми, как и мы. Они ничем большим, чем мы, не обладали, кроме как произволением на благое, старательностью и терпением и любовью к Богу. Итак, приобрети и ты это, и станет для тебя источником слез каменная сейчас душа. Если же ты не хочешь терпеть скорби и стеснения, то по крайней мере не говори, что это невозможно» [2]. Но несогласие с Симеоном его противников не было пассивным отрицанием его духовной жизни. «Мне удивляться приходится большинству людей, которые, прежде чем родиться от Бога и стать Его чадами, не трепещут богословствовать и говорить о Боге. Вот почему, когда слышу некоторых из них философствующими и нечисто богословствующими о божественных и непостижимых вещах <…> без вразумляющего Духа, мой дух трепещет и я как бы становлюсь вне себя, помышляя и рассматривая недоступность для всех Божества, и как, не зная, что у нас под ногами и в нас самих, мы охотно философствуем, по отсутствию страха Божия и по дерзости, о недоступных нам вещах. И делаем это, будучи пустынны от Духа, просвещающего нас в этом и развивающего познание, и тем, что говорим о Боге, согрешаем» [3]. Итак, главным признаком не только богословия, но и принадлежности человека к тому, что является источником богословия и хранителем его, а именно к Богу и к Церкви, можно назвать присутствие Св. Духа в человеке. Человек не укоренен в себе, принадлежность его к Церкви не принадлежит ему безусловно, только по внешнему образу жизни (хотя и он не отменим). Только в своей соотнесенности с Богом мы обретаем, узнаем свое истинное место в мире, в бытии, и эта соотнесенность никогда не может быть забыта, присутствие Духа не должно быть заменено чем-то иным или присвоено себе, иначе теряется ориентир и появляются ошибки. На каком основании вообще человек может принадлежать себе? Признай себя самодостаточным и ты уже не знаешь, кто ты, где твое место. Противники Симеона тоже думали, что они-то на своем месте, защищали Церковь от его учения и. ошибались. Бог Дух Св. Сам призывает к Себе своих сторонников и они не могут не знать об этом: «Что такое то, во что они одеваются? Бог. Итак, одевшийся Богом не узнает умственно и не увидит, во что оделся? Нагой телом чувствует, что оделся и видит одежду, а нагой душою, одевшись в Бога, не узнает это?». [4] И это узнавание не постоянно, не естественно, иначе — присвоение и отпадение от Бога, — а требует от нас усилий, чтобы сохраниться, и потому не может быть завершено или окончено, и даже определено человеком, ибо в этом общении с Богом есть суть и смысл нашей жизни, всякое определение и завершение которой — в воле Создавшего нас.

М.В. Скрипкина

[1]См. кн. Иллариона Алфеева Пр. Симеон Новый Богослов и Православное предание. Изд. «Алетейя». СПб. 2001. С. 438.

[2]Цит. по Архиеп. Василий (Кривошеин). Пр. Симеон Нов. Богослов. Н. Новг. 1996. С. 43-44.

[3]Там же.

[4]Там же. С. 182.

 

***

Братья и отцы, разве вы не видите, как земному царю предстоящие считают это славой великой, услаждая себя ею, и объектом зависти стали для людей мирских? Если эти при тленных и суетных людях так расположены, то насколько должны более мы, небесному Царю служащие и посвященные Тому, радоваться и веселиться от того, что удостоены всецело в служении Тому пребывать и призваны на проповедь Его Имени. Если же когда-нибудь удостоимся зрения Лика Его и пребудем вместе с предстоящими в присутствии Его, то какая похвала превзойдет это блаженство? Если же кто-либо стал и близким рабом и другом Его, и будет удостоен слышать беседы и голос Господина, то какой ум человека и какой язык передаст величие этой славы и совершенства? Ведь если не видел того глаз, и ухо не слышало, и на сердце человеку не приходили те блага, которые Бог приготовил любящим Его (1 Кор. 2,9), то они выше человеческого постижения. [5] И выше всех видимых благ и многим более Сам приготовивший их Бог, и не только Он Сам, но и удостоенные образ Его видеть, и предстоять Ему, и общаться с Ним; общники и соучастники Его Божества и славы, они стали выше приуготованных им благ от Бога, как избравшие Приготовившего. Ибо и стали таковыми, и доныне становятся, не говорю только после смерти, но еще и в настоящей жизни пребывая. Всему этому Боговдохновенное учит Писание, все святые свидетельствуют о том через их богоугодную жизнь вместе с самим блаженным отцом нашим Симеоном Студитом, [6] память которого мы сегодня празднуем и вновь восхваляем речами святых.

Ибо этот святейший отец наш Симеон, жизнь которого и благоугоднейшее управление мы узнали, в центре города и посреди известнейшего монастыря в такой жизни упражнялся и такое руководство показал, что не только в своем поколении просиял, но и превзошел многих древних отцов в высоте добродетелей и сверх силы подвиге. Из-за этого кажется нам достойным и одобрений, и похвал многих, и одобряется, и ублажается, и восхваляется нами по возможности.

Ибо всякая похвала и ублажение святых основываются на двух следующих вещах: на Православной вере и достохвальной жизни и на даре Духа Св. и милости Его. За первыми двумя следует третье. Тому, кто жил достойно и богоприятно, с правильным образом мыслей, и за это был наделен милостью от Бога и прославлен через дар Св. Духа (Пс. 83:12), следует похвала и ублажение от всех верующих Церкви и наставников ее (Пс. 21:26,149:1). Если же не положены в основу вера и дела достаточно (Евр. 6:1), то невозможно, чтобы кто-нибудь из людей был в присутствии поклоняемого и божественного Духа и имел дар Его. [7] Когда же этого не происходит в человеке и Дух разумно не вселяется в него, то чужой всему этому как назовется духовным? Если же не является духовным, то как будет святым? Если не святой, то за какое другое дело или труд прославлен будет, если блаженство есть Бог? Не участвующий же в Боге, более того, не имеющий всецело Его в себе, как может казаться мне блаженным? Никак. Ибо солнце без света как может быть названо солнцем? И человек без участия Пресвятого Духа как может быть прославлен святым? «Будьте, — сказал Господь, — святы, потому что я свят» (1Петр. 1:6). Как будто склоняя к подражанию трудами нас, испытываемых в грехах, Благоутробный говорит: «Оставьте зло и совершайте все доброе, всякой добродетели, по мере сил ваших, ищите и, сколько возможно вам, становитесь святыми, если только в самом деле хотите иметь общение со Мною. Ибо Я свят, т.е. чист и нескверен. Это все Мне естественно. Вы же когда в делании заповедей от скверны грехов воздержитесь и станете причастниками Мне благодатию Духа, тогда будете святы». [8] Вот что, оказывается, это «станьте».

Итак, в воздержании от зла и в делании добра человек становится святым, не через дела всячески освящаясь, — ибо делами закона не будет оправдана никакая душа (Рим. 3:20; Гал. 2:16), — но через исполнение таких дел сроднившись со Св. Богом. Я убежден, что это говорил Господь к имеющим уже благодать Духа, Который повелевает не полагаться на дар и не обращаться через нерадение ко злу, как будто говоря: «О ты, духовный, не отдавай себя праздности, получив благодать Св. Духа и через нее — Меня. Ведь праздность рождает порок, а порок — всякий вид зла. Итак, стань святым в ежедневном делании заповедей, если только, говорит Он, ты хочешь, чтобы Я был в тебе и с тобой и ты во Мне и со Мной». [9] После этого же невозможно, чтобы ум — вечно движущаяся вещь — всецело бездействовал; должно, чтобы он был разумен и преуспевал в делании заповедей Бога. Таким образом, и вся жизнь людей полна тревог и забот и не может иметь досуг; даже если многие и состязались совершить это сверх их силы и возможности, но человек изначально таким создан: ибо возделывать и хранить был поставлен в раю Адам (Быт. 2:15), и некое природное движение к добру является в нас началом дела. Итак, праздности и нерадению себя предающие, будут ли духовными и святыми, когда самих себя низвергают в противоречащую природе страсть. [10]

Совершенно как вода, вытекая непрестанно из источника, немного застоявшись, портится и переходит в то, что называется болотом, а не источником, так и очищающий себя деланием заповедей и от Бога очищаемый и освящаемый, если немного уклонится от делания, то по аналогии уклонится и от святости. Увлекаемый же в познание и одного греха, полностью лишается чистоты, подобно тому как сосуд воды немногой грязью полностью оскверняется. Не говорю греха, совершаемого только через тело, но и через внутренние страсти, невидимо нами в нас совершаемые. И не сомневайтесь, братья, во мне, когда я говорю; вы узнаете, что если мы научимся всякой добродетели и совершим чудеса, даже если не оставим без внимания ни одну заповедь, однако одну славу от людей возжелаем и будем искать ее каким-нибудь образом жизни и поспешим иметь ее, то мы будем лишены награды и за все остальное. Ибо получающие славу от людей и не предпочитающие славу Бога (Ин. 5:44; 12:43), мы осуждаемся как идолослужители, служа твари вместо Сотворившего (Рим. 1:25). И принявший даруемую земную славу с удовольствием и радостью, и ею услаждающийся, и в сердце своем веселящийся, как блудник осужден будет. Ведь такой подобен человеку, выбравшему быть в девстве и отвергающему общение с женами и к ним не бегающему и не желающему с ними пребывать, но одну некую жену, приходящую к нему, с удовольствием тотчас принимающему и исполняющемуся наслаждением совокупления. Случается, что это же происходит и при всяком другом желании и при всякой другой страсти. Тот, кто добровольно отдал себя или зависти, или сребролюбию, или ревности, или вражде или какому-нибудь другому злу, венца правды не получит (2 Тим. 4:8). Ибо Бог, будучи справедливым, не выносит несправедливых иметь Себе соучастниками и, будучи чистым, не оскверняется нечистым и, являясь началом бесстрастия, не сообразуется со страстными и, будучи святым, не входит в порочную душу. Порочный же — принявший зерно порочного семени в сердце свое и плодоносящий терния и волчцы греха дьяволу, вечного огня сожжение (Евр. 6:8), которое есть зависть, ненависть, памятозлобие, ревность, непослушание, самомнение, тщеславие (Фил. 2:3), высокомерие, хитрость, любопытство, клевета, и если что совершает, — с удовольствием через презренную страсть тела и оскверняет внутреннего своего человека, по слову Господа(Рим.7:22,Еф.3:16).

Но да не будет, братья, чтобы мы когда-нибудь принесли такие плевелы, приняв в лености семя порока в сердца наши. Да будем приносить 30-, 60-, 100-кратные плоды Христу, возделанные в нас Духом, которые есть любовь, радость, мир, правда, доброта, долготерпение, вера, кротость, воздержание; питаться хлебом знания, и возрастать в добродетелях, и достигать человеческого совершенства, меры полного возраста Христа (Еф. 4:13), Которому подобает всякая слава во веки. Аминь.

[5]На первый взгляд, здесь противоречие: с одной стороны и глаз не видел, и ухо не слышало, и на сердце человеку не приходили блага Божии, с другой — говорится о блаженстве и наслаждении уже получаемом и непосредственно от Самого Бога. Но суть в том, что верующие еще в своей земной жизни имеют возможность общения с Богом в таинственной и молитвенной жизни Церкви. В этом смысле они знают Бога и, более того, имеют Его в себе, но не в той полноте общения, которая будет лишь когда совершится переход каждого христианина в вечность, наступит Страшный Суд и всякий грех упразднится. Однако и во временной, и в вечной жизни нет предела постижению Бога, как нет предела и Его сокрытости. Свт. Григорий Богослов пишет, что Бог «убегает от быстроты и высоты ума, всегда удаляясь настолько же, насколько бывает постигаем, и тем, что убегает и как бы вырывается из рук, возводя горе того, кто влюблен в него». (Иеромонах Иларион (Алфеев). Жизнь и учение свт. Григория Богослова. М., 1998, С. 357).

[6]Пр. Симеон Благоговейный — монах Студийского монастыря, духовный отец пр. Симеона Нового Богослова. «Пр. Симеон был убежден, что Сам Бог дал ему духовного отца, которому он был обязан всем» (см. кн. Арх. Василия (Кривошеина) стр. 23). За особую привязанность и почитание духовной традиции пр. Симеон Новый Богослов был изгнан из Студийского монастыря, когда был послушником, пережил бунт монахов монастыря св. Мамонта, когда был его настоятелем, вынужден был терпеть нападки митр. Стефана, по наущению которого был смещен с игуменства. «… пр. Симеон был верен, вплоть до непослушания и восстания против высших сановников церковных, памяти своего духовного отца, Симеона Благоговейного, святость которого была для него доказательством подлинности его собственного духовного опыта». (Там же, стр. 70).

[7]За веру и жизнь по вере дается христианину благодать Св. Духа. Но нам ли принадлежит наша вера? «Чтобы быть в состоянии говорить о Боге, нужно Его предварительно видеть. И кто из нас будет иметь силу видеть когда-либо Его собственною силой и вообще действием, если Он Сам не вышлет Своего Божественного Духа и через Него не подаст немощи естества крепость, силу и могущество и сделает человека способным увидеть Его Божественную славу?» (Там же, стр. 223, 232). Человек ни в чем добром не самодостаточен, он исповедует Бога, и это исповедание человека, но укоренено оно в Боге и происходит силою Духа Св. Вера — это дар, всегда предполагающий присутствие Дарителя и никогда не принадлежащий только человеку. И исток, и исполнение этого дара — в Боге. Призвание же человека — быть свидетелем и со-участником.

[8]Бог свят естественно, т.е. по естеству, по природе, а человек — по причастию Богу, по благодати общения с Ним, и свят Его святостью, оставаясь по природе тварным. Бог пребывает святым, а человек становится. В этом — отличие христианства от язычества. Там, где Бог отличается от человека лишь количеством благости или других совершенств, нет и истинного богопочитания, т.к. человек может всегда сказать себе: «Господи, но ведь я — это же Ты», — и на этом успокоиться. В этом, может быть, кроется причина такого сходства самих греков с их богами.

[9] «Симеон следует терминологии, выработанной более ранними Отцами, когда подчеркивает, что обожение человека происходит не по природе или сущности, но по причастию, по благодати и по усыновлению» (см. кн. Игумен Иларион (Алфеев) «Пр. Симеон…» стр. 425). Ибо «Я был в тебе», т.е. единство это такого рода, что различие сущностей сохраняется неслиянно. Так же важно, что действие совместное: «Я — в тебе», но и «ты — во Мне» и не необходимое, а свободное: «если хочешь». (Пример того, что в текстах Св. Отцовнет ничего лишнего, ни одного слова).

[10]Грех — противоестественен человеку. Человек имеет, конечно, свободу выбора, но выбор греха — губителен, равносилен смерти. Свобода ограничена не внешне, а изнутри своей природы, как тварной, исполнением заповеди, послушанием Творцу. В этом смысле человек никогда не был свободен безусловно, но в послушании Богу был истинно свободен. Вне этой связи с Богом он утрачивает ориентир, свобода становится порабощением себе, своим страстям, которые уже налагают свои, внешние природе (человека) ограничения, повреждая ее. Если раньше человек был «ограничен» в своей свободе общением с Неограниченной Любовью, то, оказавшись вне Ее, он, в этой мнимой неограниченности, ограничился собой, замкнутым и конечным.

Перевод и комментарии М.В.Скрипкиной

 

 

Слово «О милостыне»

Часть 2

Предисловие к переводу

Преподобный Симеон обращает свои слова прежде всего к братии монастыря, где он был игуменом, к монахам, которых он наставлял в подвижнической жизни (хотя то, о чем преподобный говорит в своих писаниях, является идеалом жизни каждого христианина). В своих размышлениях, поучениях святой отец целиком основывается на Священном Писании, но своей образной речью, яркими сравнениями он как бы раскрывает глубину новозаветных истин. В то же время слова преподобного Симеона — это его уникальный духовный опыт, наверное, поэтому они звучат так живо, проникают в самое сердце. Святой Симеон не был ученым человеком, ученым богословом, свое богословие он осуществлял в своей жизни. Он вел подлинно духовную жизнь, всего себя посвятив Богу и ближним. Преподобный часто цитирует Библию, но и тем словам, что он говорит от себя, очень часто можно найти соответствующие строки Писания: он как будто мыслил словами Священного Писания, потому что жил в Духе Святом. Слова святого Симеона — это то, что он пережил сам, путь, по которому он шел и неустанно, с любовью призывал идти своих братьев, путь, о котором говорит Евангелие. Такие мысли приходят при знакомстве с жизнью преподобного Симеона Нового Богослова и при чтении его творений, в том числе и слова «О милостыне».

Милостыня — одна из важнейших христианских добродетелей. Она происходит от сострадания, жалости к ближним. Преподобный Симеон особо отмечает, что на то, что есть у человека, следует смотреть не как на свое, но как на дар Божий, чтобы заботиться о ближних. Но святой отец обращает большее внимание на то, что такое милостыня для того, кто ее творит. И он показывает, что милостыня освобождает человека от тяжелейшей страсти — любостяжания, любви к имуществу, освобождает для жизни по Богу, служения Ему. И это духовная сторона милостыни. Так, творя милостыню, человек как бы милует самого себя.

Но отказаться от имущества бывает очень трудно. «Богатые люди любоиманием связаны по рукам и ногам, и не имеют свободы делать то, в законности и богоугодности чего удостоверены Самим Богом» (8). И Господь дает людям обещание стократного воздаяния, только бы они освободились от этих оков и были бы свободны следовать за Ним. Но дальше святой Симеон обращает внимание на то, что само по себе оставление имущества не приносит спасения. Это поясняют слова святого Феофана Затворника: «Не богатство затворяет дверь в царство Божие, а упование на него, — когда кто на нем опирается и почивает; ибо для сынов Царствия одна должна быть опора и утверждение — Сам Господь» (9). А утверждение имущества — лишь первый шаг, который помогает встать на узкий путь. Сам же путь, по словам преподобного Симеона, заключается в перенесении искушений и скорбей.

Нерадивой и неразумной называет святой Симеон душу человека, который бежит от страданий. Он говорит, что душа очищается от грехов через искушения, подобно тому как золото очищается в огне. Об этом же говорил и святой апостол Петр: «Возлюбленные! Огненного искушения, для испытания вам посылаемого, не чуждайтесь, как приключения для вас странного, но как вы участвуете в Христовых страданиях, радуйтесь, да и в явление славы Его возрадуетесь и восторжествуете» (1 Петра 4:12,13); и Сам Бог, через пророка Захарию, говорил о Своем народе: «и введу… в огонь, и расплавлю их, как плавят серебро, и очищу их, как очищают золото» (Зах. 13:9). Преподобный Симеон приводит здесь и слова Господа о том, что для того чтобы быть совершенным, человеку необходимо взять крест свой и следовать за Ним, то есть с терпением переносить искушения и скорби ради Него. Поэтому одного лишь оставления имущества недостаточно для спасения (без перенесения искушений). Но преподобный Симеон указывает на еще одну опасность: человека, раздающего свое имущество нищим, подстерегает тщеславие, отнимающее у него награду, которую он думает иметь. И от этого может спасти только готовность с терпением и благодарностью переносить скорби и испытания в подражание Христу. Только вэтом случае тщеславие не найдет места в человеке, и он не станет превозноситься над ближними, сознавая свою собственную немощь. Кроме того, святой Симеон отмечает, что такой человек имеет «и теперь, и в будущем великое воздаяние», опираясь на слова Господа в Евангелии от Марка, где говорится о том, что оставившие все ради Бога получат «ныне, во время сие, среди гонений» во сто раз больше, а «в веке грядущем жизнь вечную» (Мк. 10:29,30). Святой Феофан Затворник, размышляя над этими словами Евангелия, подробно разбирает, что означает стократное воздаяние уже здесь, на земле, и говорит, что воздаяние это обретается в Церкви в виде множества братьев, сестер и домов, где все общее. Но все же главное здесь, говорит он, — воздаяние духовное. Святой Феофан приводит удивительные слова святого Амвросия об этом: «Чья часть есть Бог, тот всего есть обладатель. Вместо полей (оставленных) он сам есть поле, приносящее плод, не гибнущий во веки. Вместо домов (оставленных) он сам есть драгоценнейшее жилище и храм Бога. Что выше и драгоценнее Бога? Это такая часть, с которой никакие земные участки сравниться не могут. Что величественнее сего Небесного Гостя? Что ублажительнее сего обладания Божественного?» (10).

И вот, ради этого великого воздаяния, святой Симеон побуждает братьев скорее встать на узкий путь, который требует отсечения своей воли и плотского образа мысли, смерти для плоти, чтобы с помощью Божией, через покаяние (по-гречески μετάνοια — перемена ума), очиститься, обрести духовный образ мыслей. Только очищенная в страданиях и омытая слезами душа может принять в себя Духа Святого — залог вечной жизни.

Вся жизнь человека, и телесная, и душевная, по словам преподобного Симеона, должна быть посвящена Богу. А как осуществить это, показывают не только писания святого, но и его собственная жизнь: постоянные труды, служение ближним, стойкое перенесение искушений, непрестанное и искреннее покаяние, сокрушение души и молитва.

Особое значение на пути к спасению святой Симеон придавал печали по Богу, которая, по словам апостола Павла, «производит неизменное покаяние» (2 Кор. 7:10), а оно вызывает слезы, очищающие душу и возводящие ее к Богу. В другом своем слове преподобный Симеон говорит: «для нас недостаточно только раздаяние имущества для очищения души, если мы не восплачем и не возрыдаем от души, братия». (11) Слезы покаяния, по началу горькие, очистив душу, смыв все ее прегрешения, преображаются в «потоки сладчайшей печали» и рождают непреходящую радость от соединения с Духом Святым. По словам святого Симеона, покаяние дает ясно видеть Бога, созерцать Божественный свет. И, «преуспев в этом, душа делается своей Богу и становится домом и жилищем Божественной Троицы» — таков главный плод покаяния.

Так, преподобный Симеон, говоря о милостыне и сострадании к ближним, переходит к тому, что должно быть и основанием и настроением всей жизни христианина, — к покаянию, которое только и открывает путь к Богу, путь в царство Небесное. И это показывает, что, как и все остальные добродетели, существующие не сами по себе, а глубоко связанные и сходящиеся в одной универсальной добродетели — страхе Божием, любви к Богу, — милостыня полезна и спасительна.

А.Н.Чертовских

 

***

Итак, благой и милосердный Господь, освободив нас от обвинения во всех этих прегрешениях, считает, что мы не чужим владеем, но имеем эти вещи как свои собственные, и обещает нам, с радостью (Римл. 12,8; 2 Кор. 9,7) раздающим эти вещи братьям, воздать не только вдесять раз, но всто раз больше (Мк. 10,30). Радость же есть — считать эти вещи не своими, но как будто Богом вверенными ему для попечения о его товарищах, и с радостью, щедро и великодушно, раздавать эти вещи, не от печали или по принуждению (2 Кор. 9,7), но даже особенно с радостью, да отдадим накопленное в надежде на истинное обещание, которое Бог возвестил нам: дать награду во сто раз большую этого. Ибо Бог знает, что абсолютно все мы находимся во власти любви к имуществу и безумной страсти к богатству, и крепко держимся за них, и если кто каким-либо образом лишается этого, то отказывается от самой жизни своей (Иона 4:8); и Бог воспользовался соответствующим средством, обещая дать нам, как сказано, награду во сто раз большую того, что мы раздаем бедным, чтобы сначала нам уйти от осуждения в жадности к ним, и потом перестать иметь доверие и надежду на это [богатство], и приобрести наши сердца свободными от таковых оков; чтобы, прежде став свободными, мы беспрепятственно приступили бы тогда к исполнению заповедей Его и послужили бы Ему в страхе и трепете (Пс. 2,11), не как угождающие Ему чем-либо, но как сами получающие благодеяние через служение. А иначе нам невозможно спастись. Ибо богатым было приказано прежде оставить имущество, как некий груз и помеху для жизни по Богу, и так возложить крест на плечи и следовать за Господом (Мф. 10,38; 16,24); так как невозможно, чтобы мы всюду несли и то и другое. Свободные же от этого [богатства], живут ли довольствуясь тем, что имеют, или и в необходимом терпят нужду, не имеют себе никакого препятствия, если пожелают идти узким и скорбным путем (Мф. 7,14); но одни только думают об этом, а другие идут самим этим путем, почему они и должны проводить жизнь в терпении и благодарении. И Бог, будучи справедлив, да устроит для них, так идущих к вечной жизни и блаженству, их обитель.

Однако отдавать все имущество и деньги, но не бороться упорно с натиском искушений и остальных скорбей, мне кажется, свойственно нерадивой душе и не знающей того, что содействует ее пользе. Ибо как золото, сильно потускнев (Иак. 5,3), не может иначе хорошо очиститься и вернуть свой блеск, если его не бросят в огонь и не будут долго колотить по нему молотками, так и душа, покрывшись налетом греха и став совершенно негодной, не может иначе очиститься и вернуть себе прежнюю красоту, если не обратится ко многим испытаниям и не будет переплавляться в страданиях. Ведь на это указывают и сами слова Господа нашего, который говорит: «Продай имение твое и раздай нищим (Мф. 19,21) и возьми крест свой (Мф. 16,24) и следуй за мной (Мф. 19,21; 16,24)», — разумея под крестом испытания и страдания. Итак, отвергающие это и убегающие к уединенной жизни не получат ничего только лишь отказавшись от имущества и денег, если не претерпят до конца испытаний и скорбей и печали ради Бога (2 Кор. 7,10). Ибо Христос не сказал: «Приобретайте души ваши отвержением имущества вашего», но «терпением вашим» (Лк. 21,19). Ведь очевидно, что и раздача денег бедным, и бегство от мира хорошо и полезно, но одно само по себе не может сделать человека совершенным для Бога без перенесения искушений. А о том, что это именно так обстоит, и так угодно Богу, послушай, что Он говорит богатому (Мф. 19,22—23): «Если хочешь быть совершенным, продай имение твое и раздай нищим и возьми крест свой и следуй за Мною» (Мф. 19,21; 16,24), — разумея под крестом, как сказано, скорби и испытания.

Ибо поскольку царство Небесное достигается силой, и прилагающие усилие восхищают его (Мф. 11,12), и иначе невозможно верующим войти в него, если не через тесные врата испытаний и скорбей, то справедливо велит нам божественное слово: «Старайтесь войти тесными вратами» (Лк. 13,14; Мф. 7,13), и опять: «Терпением вашим спасайте души ваши» (Лк. 21,19), и: «Должно, чтобы вы многими скорбями вошли в царство Небесное» (Деян. 14,22) . Ибо раздающий (Пс. 111,9) деньги свои нуждающимся и уходящий от мира и дел его в надежде на награду, сильно радуется в своем сознании, и иногда тщеславием ворует у себя награду. А тот, кто раздал все бедным и терпит скорби с благодарностью в душе и стойко переносит несчастья, знает всякую горечь и мучительные страдания, имеет рассудок в безопасности, и теперь и в будущем великое воздаяние, как подражающий страданиям Христа и терпящий за Него вдни наступления искушений и скорбей.

Поэтому я призываю вас, братья во Христе, давайте будем стараться по слову Господа и Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа, так как мы расстались с миром и тем, что в мире (1 Ин. 2,15), чтобы нам войти тесными вратами (Мф. 7,13), которые есть отсечение и избежание нашего плотского образа мыслей и воли. Ибо без того, чтобы мы умерли для плоти и ее страстей и желаний (Гал. 5,24; Еф. 2,3), невозможно нам получить ослабление и избавление от этого зла и последующую свободу через призывание Святого Духа. Без этого — говорю, конечно, об исполнении Духом — никто не увидит Господа (Евр. 12,14) ни в нынешнем веке, ни в будущем (Мф. 12,32). А поскольку ты сделал доброе, раздав (Пс. 111,9) все твои деньги нуждающимся, если только не оставил ничего себе самому, как тот Анания (Деян. 5,1—5), и кроме того расстался с миром и тем, что в мире (1 Ин. 2,15), и, убежав от этой жизни и забот ее, достиг гавани иной жизни, принимая на себя образ благочестия (2 Тим. 3,5), то я одобряю и хвалю тебя за труд. Но необходимо, чтобы ты плотский образ мыслей (Рим. 8,6—7), как недавно одежды, снял с себя и, как платье, в которое ты оделся благодаря Христу, приобрел бы устремления души и сам образ мыслей твоих стал духовным (Рим. 8,6— 27); и не только, но и облекся бы в светлую одежду через покаяние, что есть сам Дух Святой.

Но это не происходит без старательного взращивания добродетелей и перенесения страданий. Ибо скорбящая душа искушениями побуждается к слезам, слезы же, очищая сердце, делают его храмом и вместилищем Святого Духа. Ведь одного очертания формы и внешнего украшения статуи недостаточно нам для спасения и совершенства, но как внешнего, так и внутреннего нашего человека (2 Кор. 4:16) следует украшать одеянием Духа и приносить себя [в жертву] Богу целиком — и душу и тело: то есть, с одной стороны, с помощью телесных упражнений (1 Тим. 4,8) приучать тело к трудам добродетели, чтобы твердо привыкнуть к печали по Богу и стойко переносить тяжесть поста, суровость воздержания, тяготу бдения и всякое злострадание; а с другой стороны, благоговением (1Тим. 4,8) перед Духом воспитать в душе то разумение, каковое должно иметь (Рим. 12,3), и заботиться всегда о том, что относится к вечной жизни, и чтобы душа была смиренномудрой, кроткой, сокрушенной (Пс. 50,19; Мф. 11,29), печальной, плачущей каждый день и призывающей к себе свет в молитве к Духу, каковое все обычно и происходит с ней через жаркое покаяние, когда она омывается обильными слезами, без которых невозможно когда-нибудь ни очистить ее одеяние, ни взойти на вершину созерцания.

Ибо как плащ, откуда-нибудь из грязи и сильно запачканный навозом, может быть очищен только большим количеством воды и долгим топтанием ногами, так и одеяние души, оскверненное грязью и нечистотой греховных страстей, может быть очищено лишь обильными слезами и перенесением искушений и страданий. А поскольку в нас есть два существенных истечения из тела — я говорю, конечно, о свыше приходящих слезах и о том, что бывает из-за способности к деторождению — и одни, оскверняющие, опустошают душу вопреки природе и закону, а другие, очищающие ее, текут от покаяния, то должно, чтобы осквернившие душу через порочное деяние греха и начертавшие всамих себе образы неразумных желаний через страстное движение сердца, многими слезами были очищены и приобрели чистейшее одеяние души. Потому что иначе невозможно увидеть Бога, тот самый свет, который просвещает сердце всякого человека, приходящего (Ин. 1,9) к Нему через покаяние, если только чистые сердцем видят Бога(Мф.5,8).

Итак, постараемся, призываю вас, мои отцы, и братья, и дети, приобрести сердце чистое заботой об образе мыслей и постоянным признанием в тайных помыслах души. Ибо признание в таковых, бывающее у нас постоянно, каждый день, происходящее от раскаяния сердца, доставляет нам покаяние в том, что мы совершили и о чем заботились; покаяние же вызывает слезы из глубины души, а слезы очищают сердце и уничтожают великие согрешения, когда же они смыты слезами, душа находит утешение Божественного Духа и орошается потоками сладчайшей печали, которыми каждый день она питается духовно и взращивает плоды Духа (Гал. 5,22), и вовремя, подобающим образом, как хорошо уродившийся хлеб, передает их в удобную пищу (Мф. 21,41; 24,45) себе на жизнь нетленную и вечную.

Благодаря усердию, весьма преуспев в этом, душа делается своей Богу и становится домом и жилищем Божественной Троицы; видя ясно своего Творца и Бога и беседуя с Ним каждый день, она удаляется от тела и мира и этого воздуха и, восходя на небеса небес (Пс. 148,4) и становясь легкой посредством добродетелей и крыльев любви Божией, отдыхает вместе со всеми праведными от своих скорбей и пребывает в бесконечном и божественном свете, где воинства апостолов Христовых, мучеников, святых и всех сил небесных вместе радуются и славят Бога.

Итак, братья во Христе, да достигнем и мы такого состояния, чтобы нам не отстать от наших святых отцов, но чтобы через труд добродетелей и исполнение заповедей Христовых скорее прийти в совершенного человека, в меру полноты возраста Христова (Ефес. 4,13). Ведь нет нам никакого препятствия, если только захотим. Ибо так и мы прославим Бога в себе, и Бог будет радоваться о нас и, удаляясь от этой жизни, мы найдем Бога, как бы великое лоно Авраамово (Лк. 16,22) принимающее и согревающее нас в царстве Небесном, которого да достигнем все мы милостью Господа нашего Иисуса Христа, Которому слава во веки. Аминь.

Перевод А.Н.Чертовских

 

 

Слово X

О совершенной любви и каково ее действие. И о том, что если мы уже сейчас через усердие не станем соучастниками причастия Святого Духа, не можем быть ни верными христианами, ни получить имя сынов и детей Божиих

Предисловие к переводу

«Ни единому же ничимже должни бывайте,
братья, точию еже любити друг друга,
любяй бо друга закон исполни».
Кто не приобрел любви,
Тот орудие противника,
Блуждает по всякой стезе
И не знает, что во тьме ходит.
Св. Ефрем Сирин

Вероятно, не найдется ни одного человека, который станет спорить с тем, что мир не может существовать без любви, не двигаясь при этом к уничтожению. Это не только человеческая природная потребность, но заповедь, закон Бога-Творца. Что может заменить нам ее? Ничего! Но часто, говоря о любви, мы не задумываемся о том, что стоит за этим словом, какая ответственность на том, кто «любит». Мы желаем быть любимыми, и говорим, что любим, не отдавая себе отчет в том, что любим того, кого нам удобно, легко любить, кому не сложно отдать что-то, да и не много надо отдать. Не может ли быть, что это не любовь вовсе, а просто наши эгоистические потребности?

Весь мир построен на любви: он создан Богом, Которого нельзя помыслить «нелюбящим», первые заповеди Ветхого Завета говорят о любви, спасение согрешившего, падшего человека также начинается с любви Бога к нам…

«Любовь — исполнение закона, непреложное спасение. Она первоначально обитала в сердце Авелевом. Она была кормчим Ною; она содействовала Патриархам. Она сохранила Моисея; она соделала Давида жилищем Святого Духа; она водворялась в пророках; она укрепила Иова. И почему не сказать важнейшего? — Она Сына Божия низвела к нам с неба. Ради любви Бесплотный воплощается, Безлетный для нас во времени, Сын Божий делается Сыном человеческим. Любовью все домостроительствуется ко спасению; смерть упразднена, ад низложен, Адам воззван, Ева освобождена. из ангелов и человеков соделано единое стадо. клятва разрешена, рай отверст, явлена жизнь, обещано Небесное Царство». [11]

Симеон Новый Богослов как будто бы не сказал ничего нового, не сделал оригинальных и громких заявлений, но своей речью, наставляя, очевидно, своих современников, показал еще раз, что заповедь Бога никто не отменял, что она не перестает быть актуальной, но наоборот — всегда необходима не только для существования человека на земле, но и для его собственного спасения и обретения Царства Божия. И как в IV веке св. Ефрем Сирин говорит о том, что «Блажен человек, в котором есть любовь Божия, потому что носит он в себе Бога. В ком любовь, тот вместе с Богом превыше всего, тот никем никогда не гнушается, малым и великим, славным и бесславным, бедным и богатым: напротив того сам для всех бывает отребием; «вся покрывает, вся терпит», тот ни перед кем не превозносится, не надмевается, ни на кого сам не наговаривает и от наговаривающих отвращает слух, тот не ходит лестию, сам не запинается и брату ноги не запинает, не соперничает, не завидует». [12] Так и святитель Василий Великий, продолжая тему любви, произносит ту же мысль, что звучит через десять веков у Симеона Нового Богослова: «У любви два примечательные средства: скорбеть и мучиться о том, что любимый терпит вред, а также радоваться и трудиться о пользе любимого. Потому блажен, кто плачет о согрешающем, который через это подвергается страшной опасности; и радуется о поступающем хорошо». [13] Св. Симеон повторит ее. Он ставит в пример для подражания людей, которые плакали о согрешающих братьях, принимали на себя их грехи, испрашивая для них прощения у Бога, и даже не желали быть спасенными сами, без них, будучи связаны с ними настоящей евангельской любовью, которую заповедал Христос и реально исполняли Его слова своей жизнью. Именно этим они уже на земле становились «причастниками Святого Духа», «наследниками Царствия Небесного», «сонаследниками Христа».

Многие могут впрочем, поспешно сказать: «Христос — Бог, Ему легко любить», но нам даются примеры жизни людей, которые ничем не отличаются от нас, не просто в пример для подражания, ведь единственным примером действительно остается Христос, но в подкрепление наших сил становятся открытыми миру святые, которые не желают никакой земной славы, но ищут лишь путь ко спасению, путь ко Христу. И хочется верить в то, что известное нам не станет лишь просто частью истории, но настоящим руководством к жизни.

Е.А.Козлова

[11]Св. Ефрем Сирин «Духовные наставления» М., 1998.

[12]Там же.

[13]Св. Василий Великий «Духовные наставления», М., 1998.

 

***

Братья и отцы, если кто-то притворяется добродетельным на обман и погибель многих, он в действительности несчастный, и у Бога и у людей осужденный и мерзкий; но очевидно, что тот, кто изображает какую-нибудь страсть, будучи бесстрастным, по примеру древних отцов, ради спасения многих, счастлив и достоин похвалы. Ибо как дьявол в обличии змея и советника, кому-нибудь кажется, хороший и помогающий, но по истине же, так как он (змей) является смертельным и лишает человека всех плодов в раю, оказался богоборец и человекоубийца; таким же образом и тот, кто являя под видом порока и произнося по видимости дурные слова, чтобы разузнав совершаемое дьяволом с теми, кто притворяется добродетельным, обратить совершающих зло к раскаянию и спасению и признанию своего греха, тот, ясно, становится подражателем и сотрудником Бога, спасителем людей. Но это есть дело только тех, у кого отношение к восприятию этого воздуха и мира и дел его стало равнодушным, чей ум не испытывает [страсти] к видимому, но кто смиренно уничижил тело, [дело] равных Ангелам, говорю, совершенно с Богом объединенных, Всего Христа в самих себе всецело имеющих — делом, опытом, чувством, знанием и Богосозерцанием.

Также постыдно подслушивать или тайно выслеживать то, [что] делает ближний, но [в том случае], если это для того, чтобы [его] хулить, или считать дурным, или бранить (порицая), насмехаться при случае над тем, что видел и слышал; если же это для того, чтобы сочувственно и мудро, в мыслях о том, чтобы исправлять ближнего и от души за него со слезами молиться, то такое дело не (есть) дурное. Я видел человека, имеющего много недостатков и изобретающего много способов, чтобы ничто из сделанного или сказанного бывшими с ним не было бы скрыто от него, делал это не для того, чтобы навредить им, никогда в жизни, но чтобы [одного] словом, [другого] подарками, третьего еще какой-нибудь уловкой наставить к противоположному делу и рассуждению. Ибо я видел и такого [человека]: то плачущего из-за одного, то вздыхающего о другом, или ударяющего самого себя в лицо и грудь за кого-то, принимая на себя маску прегрешившего словом и делом, без сомнения, (сам был), как тот, совершающий зло, осуждал самого себя, и исповедовался Богу, и припадал к ногам, и горько плакал. И я видел другого, радующегося с теми, [кто] добивался успеха так, что кажется, что он сам, больше, чем те, собирается получить награду за добродетели и труды. О падающих же словом и делом, и пребывающих во зле печалился и скорбел настолько, что, кажется, только он по истине должен воздать за всех и предан будет наказанию.

И видел человека, который настолько стремился и желал спасения своих братьев, что часто с горячими слезами от всей души просил человеколюбивого Бога или помочь (спасти их), или же его осудить вместе с ними, подражая Богу и Моисею, не желая спасения только одному себе. Ибо святой любовью в Духе Святом и они были вместе так связаны, что предпочел не войти в Царство Небесное один и быть поставлен отдельно от них. О святые узы, о великая сила, о душа, имеющая попечение о небесном, сказать же лучше — о Боге, увлекаемая Богом, в любви к Богу и к ближнему.

Итак, кто не достиг еще этой любви и не обнаружил даже следа ее в своей собственной душе, не почувствовал ее полного присутствия, [тот] еще на земле, в земном и даже под землей оказался скрытым, словно крот, очевидно слеп, и сам, как тот, только слухом выслушивает то, что говорится на земле.

О несчастье, что от Бога рожденные и получившие от Него бессмертие и ставшие соучастниками Небесного призвания и избранниками и сонаследниками Христа, мы еще не ощутили столь великих благ, полученных нами, но бесчувственно, так сказать, как железо, положенное в огонь, или как бесчувственная кожа, бессознательно опущенная в багряную краску, так и мы лежим, будучи среди столь великих благ Бога; признавая, что не имеем в себе никакого осознания [этих благ]. И когда мы возносимся [в гордыне], как уже спасенные и занесенные в список святых, делая вид и приукрашиваясь и играя святость, как на орхестре или сцене несчастно живущие, уподобляемся актерам и прелюбодейкам, которые, лишенные природной красоты, притираниями и красками чужеземными глупо надеются себя приукрасить. Но совершенно не такие черты у святых, которые рождаются свыше.

Нужно знать, что как младенец, когда вышел из материнского чрева, неощутимо чувствует этот воздух и прямо направляется к плачу и крику автоматически, таким образом и рожденный свыше, выйдя из этого мира, как из темного чрева, вступив в духовный, нетленный свет и совершенно мало наклонившись внутрь этого мира, тотчас наполняется невыразимой красотой и проливает (от радости) слезы без боли, понимая, естественно, откуда спасен и какого стал удостоен света: ибо это начало того, чтобы он был причислен к христианам.

Те же, кто не достигли еще этой красоты в знании и Богосозерцании, еще не нашли ее во многом упорстве, и страданиях, и проливая слезы, чтобы через эти дела, очистившись от греха, найти ее, и совершенно едиными с ней [стать], и в союз с ней войти, как, скажи мне [откровенно], как они могут быть вообще названы христианами?! Ибо они не такие, как должны быть.

Так как если рожденное от плоти — плоть есть, и рожденное от Духа — дух есть, телесно рожденный и стал человеком, духовным же чтобы стать, должен размышлять [об этом], верить и стремиться, иначе как в самом деле станет духовным человеком и будет себя причислять к духовным людям? Если только не тайком, как некто, надевший грязный плащ, себя самого посадит, но будет выброшен вон со связанными руками и ногами не как сын света, но плоти и крови, и будет послан в вечный огонь, приготовленный для дьявола и его ангелов. Ибо получивший возможность стать сыном Бога и наследником Царства Небесного и вечных благ, понявший многообразно, через какие дела и заповеди должно в это достоинство и славу вознестись, и пренебрегший всем этим, предпочтя земные и тленные, и выбрав жизнь свиней, и посчитав, что временная слава лучше вечной, — что же несправедливого в том, что от всех верных будет отделен и осужден вместе со всеми неверными и дьяволом?

Поэтому я призываю всех вас, братья и отцы, поспешите, пока есть время и мы живем, боритесь, чтобы стать сынами Божиими, стать детьми света — поскольку именно это дает нам рождение свыше — ненавидьте плоть и рожденные ею страдания, ненавидьте все дурные желания и корыстолюбие, вплоть до самого незначительного вида и дела. Мы сможем сделать это, если будем думать о величии славы, радости и благах, которые нам предстоит принять. Ведь что, скажи мне, более важно на небе и на земле, чем стать сыном Бога и Его наследником и сонаследником Христа? Совершенно ничего! Но из-за того, что мы предпочитаем земные блага и то, что в руках (вещественное, материальное), и не ищем благ, находящихся на небесах, и не привязаны желанием к ним, ясно показываем видимыми доказательствами, что сначала мы одолеваемся болезнью неверия, как написано: «Как вы можете верить славе, получаемой от людей, но славы Единого Бога не ищете?» — после того, став рабами страстей, пригвождаемся к земле и всему, что на ней (земным вещам), и совершенно отказываемся желать небесного и Божественного, но в безумии души отталкиваем Божественные заповеди и лишаемся Его усыновления. Поскольку что может быть глупее, чем не слушаться Бога и не торопиться достигнуть Его усыновления? Так как верящий, что существует Бог, представляет нечто великое о Нем. Ведь знает, что Он один Владыка и Создатель и Сам Господин (Господь) всего, что Он — бессмертный, вечный, непостижимый, невидимый, нетленный, и Царству Его не будет конца. Действительно знающий это о Боге, как не возжелает Его? Как не будет спешить положить свою душу в смерти за Его любовь, чтобы удостоиться, — я не говорю «стать Его сыном и наследником», — но чтобы стать одним из Его верных служителей, стоящих рядом с Ним? Если же всякий непорочно хранящий все заповеди Бога — дитя Бога и становится сыном Божиим, рожденным свыше и действительно верным и христианином признается всеми. Мы же презираем заповеди Бога и отвергаем Его законы, по которым Он, придя со славой и со страшным могуществом, тотчас будет наказывать, и мы показываем самих себя в вере своими делами неверными, в неверии же, что верные только на словах. Ибо одна вера ничуть нам не поможет, потому что она мертва, мертвецы же не станут наследниками жизни, если не будут ее искать прежде делом и выполнением заповедей. Этими делами внутри нас взращивается некий плод, дающий большой урожай: любовь, милосердие, сострадание к ближним, кротость, смирение, терпение, целомудрие, чистота сердца — через которую мы будем удостоены видения Бога, и в которой присутствие Святого Духа и блистание, и которая (чистота сердца) свыше нас рождает, и исполняет [нас] сыновьями Бога, и возжигает светильник, и показывает нас детьми света, и освобождает души от мрака, и, понятно, делает нас сопричастниками вечной жизни.

Итак, не будем пренебрегать деланием заповедей Господа, положившись на одни только какие-нибудь дела и добродетели, — я говорю о посте, о бдении, о лежании на земле и разнообразных других страданиях, — как будто имеем возможность спастись через те отдельно от этого [исполнения заповедей]. Это невозможно, да, невозможно. Пусть убедят тебя пять глупых дев и те, совершившие именем Христа многие знамения и чудеса, [которые], не имея в себе любви и благодати Духа Святого, услышали от Господа: «Отойдите от Меня, делатели беззакония! Ибо не знаю вас, откуда вы есть!» И не только эти, но и многие другие с ними, которые были крещены святыми апостолами и святыми, последовавшими за апостолами, ни благодати Святого Духа, ни первенства не удостоенные из-за порочности, и не приняли жребия жизни достойной, которым они были избраны, и не проявили себя детьми Бога, но оставались, будучи плотью и кровью, не поверив, что вообще каким-либо образом может существовать Святой Дух, или не искавшие и не ожидавшие получить [Его благодать]. Такие — не владыки желаний плоти и душевных страстей, — никогда не будут иметь силу, никогда не смогут проявить силу в добродетелях, ибо Господь говорит: «Не можете отдельно от Меня ничего сделать». Но я призываю вас, отцы и братья, поспешим, как можем, чтобы уже стать наследниками Святого Духа и стать достойными Его даров, чтобы получить как настоящие блага, так и будущие, через благодать и человеколюбие Господа нашего Иисуса Христа, Ему и слава во веки веков. Аминь.

Перевод Е.А. Козловой

Журнал «Начало» №12, 2002 г.