Прот. Георгий Флоровский. Историческая проблема определения Церкви
Протоиерей Георгий Флоровский
Предисловие к переводу статьи прот. Георгия Флоровского The Historical Problem of a Definition of the Church, in: Ecumenism II: A Historical Approach, Collected Works. Vol. XIV, 1989.
В своем творчестве выдающийся отечественный богослов и патролог прот. Георгий Флоровский (1893–1979) не раз обращался к теме Церкви. Один из самых известных его трудов «Пути русского богословия» — своего рода историческое введение в экклезиологию. Путь Церкви в истории напряженная борьба с духом века сего до тех пор, пока не «придет Царствие», Церковь странствует, не имея своего места, «ибо не имеем постоянного града, но ищем будущего» (Евр. 13,14). Такая интуиция Церкви в чем-то очень близка русскому мировоззрению, сохраняющему на протяжении веков (даже в благополучном XIX веке) это ощущение «бездомности» и страннической безбытности. Может быть, по этой причине начиная с Хомякова экклезиологичекая тема так часто становится предметом оживленного обсуждения в русской богословской и философской мысли. А.С. Хомяков, митр. Филарет (Дроздов), Е. Аквилонов, арх. Иларион (Троицкий), митр. Антоний (Храповицкий), прот. С. Булгаков, В.Н. Лосский, протопр. Н. Афанасьев, прот. А. Шмеман и многие другие внесли заметный вклад в обсуждения этой «проблемы». При этом «проблема», слово из малопочтенного арсенала научных жаргонизмов, привычно почти ничего не означающее, в приложении к теме Церкви обретает неожиданную остроту.
Для христианина древний призыв «познай самого себя» неминуемо затрагивает отношение к Церкви, как говорил Тертуллиан, «христианин не может быть один». Церковь — экклесия-собрание, со-звание христиан в «то же самое» (Деян. 2:44, 47) евхаристическое общение во Христе и со Христом, которому были причастны апостолы на Тайной вечере. Серьезность происходящего делает неуместным любое суждение, начинающееся со слов «я считаю, что…», и прочие слишком человеческие реакции. С другой, исторической стороны, мы на своей почве живем в амплитуде приятия — отторжения, от «хорошо нам здесь быти» — слов апостола Петра, эхом повторенных послами кн. Владимира «не свемы, на небе есьмы были, ли на земле», до сомнений текущей церковной жизни со скандалами, склоками, теперь далеко расходящимися за церковную ограду. Повторяются времена свт. Григория Богослова, сетовавшего на то, что даже банщик заводит разговор «о Нерожденном». Но Григорию Богослову совсем не к лицу было бы барское: «молчи, дурак, лучше топи баню», скорее наоборот, богословское — исповедание всех касается, вменяется как долг и банщику и архиерею. «Официальная позиция Церкви» — исповедание каждого христианина. И сегодня всюду вопрос о церкви: «а что церковь?», «где слово церкви?». Здесь и открывается основная «проблематичность». Положение христианина, в его экклезиологическом статусе, обязывает переходить с «я» на «мы», но и «мы» церкви укоренено в свидетельстве отдельного «я», на что редко обращают внимание. Как замечает Флоровский, апелляция к «отцам» в теме церкви не срабатывает, в истории экклезиологической мысли слишком мало развернутых суждений о Церкви, ее природе, границах и других не менее значимых, например, в практической экклезиологии, аспектах ее существования. Тем полезнее опыт экклезиологической рефлексии в XX веке, и упомянутые выше богословы, и прот. Г. Флоровский — пример такого опыта. В свое время Ю. Самарин в панегирической, а значит не совсем серьезной, манере описал значение А. Хомякова для, страшно сказать, Православия словами «учитель Церкви»[1]. Эта квалификация относится и к Флоровскому, хотя речь не идет о непогрешимости суждений, Флоровский как патролог и историк Церкви мог ошибаться, мог быть предвзятым, вообще оставаться человеком своего времени. Но ему никак не откажешь именно в личностном свидетельстве о Церкви, в сознании — начнем с самого простого, — что она не организация, не институт, не место, где хранится национальное самосознание или вырабатывается национальная идея как полезный «продукт», оправдывающий ее существование. В основе свидетельства Церкви то, что не сразу определишь, нужен опыт самосознания, философский и богословский искус: «Православная Церковь заявляет, что она и есть Церковь. В этом поразительном заявлении нет ни гордыни, ни высокомерия. Напротив, оно предполагает обременительную ответственность. Постоянное напоминание о несоответствии, призыв к покаянию и смирению. <…> У нее свои исторические недостатки и утраты, нерешенные задачи и проблемы. Но это и не просто заявление. Скорее, это выражение глубочайшего убеждения, глубочайшего духовного самопознания…»[2].
Журнал «Начало» №27, 2013 г.
[1] «В былые времена, тех, кто сослужил православному миру такую службу, какую сослужил ему Хомяков, кому давалось логическим уяснением той или другой стороны церковного учения одержать для Церкви над тем или иным заблуждением решительную победу, тех называли учителями Церкви». Самарин Ю. Предисловие // Хомяков А.С. Сочинения богословские. Т. II. Прага, 1867. С. XXXXIX — XXXXX (такая нумерация дана в самом цитируемом источнике).
[2] Флоровский Г. прот. Историческая проблема определения Церкви // Цитируется по тексту публикации. С. 204.