Топоним как элемент культуры

Уже более двадцати лет прошло с той поры, как рухнул Советский Союз, — государство, в котором всячески замалчивались и принижались достижения его великого предшественника — Российской Империи, и напротив, безудержно восхвалялся новоявленный строй. Так, до сих пор сохраняется мнение, что именно советская власть дала гражданам образование, электрическую энергию и прочие блага человеческой жизни. При этом как-то умалчивается, что ещё в Древней Руси при князе Владимире Святославовиче в X веке от Рождества Христова возникла первая государственная школа, в которой обучались более 300 учеников: «Князь великий Володимер, собрав детей 300, вдал учити грамоте»^[1]. Его дело продолжил Ярослав Мудрый, и к 1 января 1914 года в Российской Империи было 8902621 учащихся^[2], обучающихся в различных учебных заведениях. Образование в России базировалось в том числе на изучении многовековой культуры своего народа, а именно его веры, языка, традиций, истории.

Важнейшей частью этой культуры является наречение имени не только человеку, но и месту, где он живет, иначе говоря, географическим объектам. Это имянаречение имеет ряд исключительно важных аспектов как в сакрально-обрядовом смысле, так в общественном и даже политическом плане^[3].

Значение сакральной стороны имени в том, что с возникновением имени обретает форму и сам объект наречения. Сразу же после сотворения по Своему подобию первых людей — мужчины и женщины — Бог «благословил их, и нарёк им имя: человек…» (Быт. 5:2). Затем Господь Бог создал животных и птиц «и привёл к человеку, чтобы видеть, как он назовёт их, и чтобы, как наречёт человек всякую душу живую, так и было имя ей» (Быт. 2:19). Таким образом, обладая правом Творца в именовании всего сотворённого Им, Господь, Который «исчисляет количество звёзд; всех их называет именами их» (Пс. 146:4), сразу же передаёт это право Своему созданию, делая его как бы сопричастным к самому таинству творения. Это право человека давать имена «скотам, птицам и зверям» — по существу, есть его право на довершение своими усилиями дела Божественного творения^[4]. «И нарёк человек имена всем…» (Быт. 2:20).

Божий замысел состоял в том, что человек, следуя по Его пути, будет творить добро, тем самым создавать себе доброе имя, которое пребудет с ним «долее, нежели многие тысячи золота: дням доброй жизни есть число, но доброе имя пребывает вовек» (Сир. 41:15–16). Взамен Господь просит от людей совсем немногое: «да прославляют они святое имя Его и возвещают о величии дел Его» (Сир. 17:8).

И многие люди следуют этому Его завету. Они славят Бога в молитвах, общении, в своих именах. В славянском языке есть много прекрасных имён, прославляющих Творца: Богдан, Богдана, Богумил, Божидар, Божидара, Боголюб, Богуслав, Божена.

Имена, напрямую не связанные с Богом, также говорят о культуре народа. Так, в дохристианской Руси наречение личного имени человеку, как правило, состояло из двух этапов: ребёнку давалось имя при рождении, а по достижении совершеннолетия настоящее имя нарекалось человеку волхвом согласно его заслугам перед родом: Огневед, Ратибор, Ярослава и т.д. Те лица, которые ничем не проявляли себя, оставались с именами, которые получили в детстве: Неждан (нежданный ребёнок), Будилко, Плакса. Таким образом, именование людей производилось словами из родного языка^[5]. Подобные способы имянаречения были и у других народов, например, индейские племена к имени мужчины или женщины добавляли фразу или слово, обозначавшее какое-то умение этого человека.

С крещением Руси новорождённого стали называть именем святого, день памяти которого совпал с днём рождения малыша. Сам день рождения уже не считается праздником, а отмечаются именины. Появляется вера, что святой будет небесным покровителем ребёнка, защищая его от невзгод, помогая на жизненном пути и оказывая влияние на его судьбу. В связи с этим и князь Владимир, крестивший Русь, в таинстве своего собственного крещения получил имя Василий — в честь святого Василия Великого.

Наряду с именами, прославляющими Бога, в русском языке присутствуют слова, в корне которых лежит имя Божие: богатство, богадельня, богомольник, боготворить, обожествлять, благодать, благовест, благодарность, блаженство.

Не стоит в стороне и топонимика, наука о собственных именах географических объектов, которая также может иметь сакральное значение. Например, в Российской Империи многие улицы назывались в честь имени Божиего, лиц Святой Троицы, православных праздников, икон: Спасская, Троицкая, Воскресенская, Вознесенская, Покровская, Успенская, Рождественская, Крещенская, Сретенская, Преображенская, Благовещенская. Наряду с этими именами в топонимике присутствуют названия, напрямую или косвенно связанные с церковью: Архангельская, Соборная, Церковная. Упоминание этих добрых названий благотворно влияет на душу человека, напоминая ему об истории, культуре, традициях его народа, утверждая человека в вере, делая его мудрее, ведь «премудрость возглашает на улице, на площадях возвышает голос свой, в главных местах собраний проповедует, при входах в городские ворота говорит речь свою» (Притч. 1:20–21). Отчасти эта премудрость даёт о себе знать и через имена улиц, площадей, прославляющих Господа, «от Которого именуется всякое отечество на небесах и на земле» (Еф. 3:15).

Наречение имени человеку или топонимическому объекту предполагало довольно длительный (а в случае с человеком — пожизненный) период его ношения. Но бывали случаи как изменения имени человека (например, в уже рассмотренном выше примере перемены имени князем Владимиром), так и переименования объектов. Вот что нам говорит Библия о присвоении имён и переименованиях в ветхозаветные времена: «и сыны Рувимовы построили Есевон, Елеале, Кириафаим, и Нево, и Ваал-Меон, которых имена переменены, и Сивму, и дали имена городам, которые они построили» (Чис. 32:37–38). А Новый Завет открывает нам имя конкретной улицы: «Господь же сказал ему: встань и пойди на улицу, так называемую Прямую…» (Деян. 9:11).

В Российской Империи переименование топонимических объектов случалось нечасто. Некоторые улицы, посёлки, города носили свои названия столетиями. После Петра I возникает практика переименования в порядке распоряжения (а не обычая) традиционных топонимов^[6]. В русской практике появляется и обычай перемены названия поместья при покупке его новым владельцем^[7].

Иногда случается, что происходит смена названия улиц, носящих, как может показаться, «неблагозвучные» названия. Так, в Петербурге после смерти Императора Николая I в 1856 году Грязная улица переименовывается в Николаевскую. А ещё ранее, при Императрице Екатерине II, даже был принят закон от 1767 года, который гласил:

«Оказавшиеся при межевании пустоши, речки, ручьи и другие урочища под названиями непристойными, а особливо срамными, в межевых книгах и планах писать иными званиями, исключая из прежних названий или прибавляя вновь некоторые литеры…»^[8].

Некоторые переименования совершались и по случаю годовщин рождения или смерти лиц, имевших заслуги перед Родиной и народом. Так, в 1902 году, в Петербурге, в связи с 50-летием со дня смерти поэта В.А. Жуковского, была названа его именем Малая Итальянская улица, и в этом же году Малая Морская улица переименована в улицу Гоголя, в честь русского писателя Н.В. Гоголя, жившего на ней, в связи с 50-летием его смерти (что не помешало переродившейся большевистской власти в 1993 году вернуть ей прежнее название).

Случалось и так, что топонимические объекты переименовывались по причине начала каких-либо конфликтов между государствами. С началом Первой мировой войны на волне патриотических и антинемецких настроений название Санкт-Петербурга показалось слишком «немецким», и в августе 1914 года по инициативе Государя Императора Николая II город был переименован в Петроград. По сути это был всего лишь приблизительный перевод с немецкого языка, что несколько исказило сакральный смысл названия, чему способствовало изъятие слова «Санкт», т.е. «Святой». В это же время были произведены переименования и других населённых пунктов в ходе начавшейся кампании по изменению немецких названий. Но некоторые города, например Екатеринбург, сохранили свои имена.

С течением времени смена названия начинает мыслиться как уничтожение старой вещи и рождение на её месте новой, более удовлетворяющей требованиям инициатора этого акта. Происходит постепенный отход от сложившегося за века имянаречения.

Большое значение в выборе имени приобретает мода, которая возникает стихийно или навязывается сверху. Моду формирует литература, музыка или политика. Это можно заметить даже по тому, что в годы правления какого-либо монарха многих младенцев называли в его честь. А если монарх сменялся, некоторые люди обращались с просьбой поменять имя на другое — в честь нового правителя.

Появляются первые голоса, звучащие против постепенного отхода от русских устоев наречения имени человеку. Так, в XIX веке святитель Феофан Затворник писал: «Имена у нас стали выбирать не по-Божиему»^[9]. Далее он поясняет: «По-Божиему вот как надо. Выбирайте имя по святцам: или в какой день родится дитя, или в какой крестится, или в промежутки, или в дня три по крещении. Тут дело будет без всяких человеческих соображений, а как Бог даст: ибо дни рождения в руках Божиих». Тем самым святитель говорит, что, даруя родителям ребёнка и устанавливая день его рождения, Господь уже этим указывает на его имя.

Но наступило время, когда стал отвергаться не только Божий промысел имянаречения, но и Сам Бог. Мир двигался в сторону секуляризации, обмирщения. Не осталась в стороне и Россия. Ну а потом наступили «новые времена», и русский период истории переродился в «советский». Стали рушиться многовековые государственные устои, что не могло не повлиять и на культуру, которая стала принижаться, а в некоторых случаях и полностью искореняться. Руководство «нового» государства — СССР — строило «новый мир», в котором уже не было места уважения к традиции, исторической памяти, на смену всему пришли «советские» директивы.

Существенным элементом этого перехода было искоренение Русской Православной Церкви. Подвергались гонениям клирики и миряне, люди науки и искусства, очень многие из них были физически и морально уничтожены в беспощадных лагерях и на расстрельных полигонах. Большевики стали вводить своеобразную «культуру порабощения», уничтожая независимое культурное творчество, на место которого была поставлена пропаганда, основанная на большевистской идеологии. Русский язык был осквернён реформой, обычаи, традиции, семейная жизнь в большей степени извращены и подчинены «новой идее», а специфическое русское душевное общение было заменено угрюмым молчанием, страхом и доносительством. К тому же, обмирщённое человеческое общение, и без того склонное к вольному обращению со святынями, нередко подталкивалось к намеренному богохульству. А ведь лишь немногие люди способны сопротивляться этому злу, подвергаться гонению и осмеянию, следуя словам Апостола Петра: «Если злословят вас за имя Христово, то вы блаженны, ибо Дух Славы, Дух Божий почивает на вас. Теми Он хулится, а вами прославляется» (1 Пет. 4:14).

Образовавшееся новое государство стало похоже на некое чудовище, вышедшее на белый свет из небытия.

«И стал я на песке морском, и увидел выходящего из моря зверя с семью головами и десятью рогами: на рогах его было десять диадим, а на головах его имена богохульные» (Откр. 13:1).

Продолжилось и длившееся уже несколько столетий постепенное и планомерное выхолащивание той части народной культуры, которая проявляется в наречении детей родными именами — одном из ключевых компонентов формирования и укрепления социокультурной силы общества. «Мода» на имена соответствует духу времени. Детей рекомендуется называть такими «именами», как Луначара, Академина, Бланкина, Вилен или Владлен (от аббревиатуры «вождя мирового пролетариата»), Интерна (Интернационал), Пятьвчет (пятилетку в четыре года), Даздраперма (да здравствует первое мая)… Советский человек постепенно забывает, что существует такое понятие, как тайна имени, забывает о его сакральном значении. На первый план выходит идеологическая, политическая сторона имянаречения.

Не миновала злая участь и топонимику. Этому способствовали идолопоклоннические культы Ульянова, Джугашвили, других большевистских «вождей». Тысячи русских городов, посёлков, площадей, улиц были обезличены, осквернены и обезображены повторяющимися безчисленное количество раз именами, псевдонимами и кличками лиц, имеющих прямое или косвенное отношение к большевистской идее. Пришедшие к власти лица вели себя как древние великие завоеватели, но сотворение «нового» государства этими «завоевателями» мыслилось как генеральное переименование — полная смена имён: названия страны, перенесение столицы, изменение титула главы государства, названий чинов и учреждений. На смену родным именам приходят «антиимена», несущие в себе прямо противоположный смысл. Например, с взятием РККА районного центра Псковской губернии Струги Белые он переименовывается в Красные Струги, что связано, видимо, не с тем, что с приходом большевиков люди получили возможность использовать в быту красное дерево и топить им печи, а с тем, что город перешёл под власть большевиков от Белой армии.

Вот как описывает произошедшее в русском именословии Владимир Николаевич Топоров:

«Но трудно припомнить, когда бы была развёрнута такая тотальная агрессия против имени-смысла, имени-памяти, имени-совести, имени соприродного и соразмерного человеку, как в нашей стране… Проводимая после революции «деноминация», так радикально нарушившая и разрушившая прежнее состояние экологии имени, если взять её в некоем макроплане, преследовала те же цели, что и всякое насилие. Создавая в чудовищных масштабах и темпах ядро «нью-спика», она преследовала свои задачи — ошеломить человека, заставить его усомниться в добрых основах старого именословия, забыть себя не только через зачёркивание, стирание, изъятие, уничтожение людей и материальных воплощений духовной культуры, но и через «порчу» языка — не через отмену его материи, но через включение в неё механизмов «антисмысла», разлагающих — и явно, и тайно — прежние смыслы, саму веру в осмысленность языка, жизни, в тот высший Смысл, который и делает жизнь бесценным даром»^[10].

У большевиков появляется уверенность, что они теперь будут властвовать вечно, распространят своё влияние по всему земному шару, и «в мыслях у них, что домы их вечны, и что жилища их в род и род, и земли свои они называют своими именами» (Пс. 48:12). Они уподобили себя строителям Вавилонской башни, «и сказали они: построим себе город и башню, высотою до небес, и сделаем себе имя, прежде нежели рассеемся по лицу всей земли» (Быт. 11:4).

И пошла по всей России волна переименований. В первую очередь искажались названия топонимических объектов, в основе которых лежало упоминание о Боге, церкви, Вере. Например, в Тихвине Богородичную улицу переименовали в Безбожную, такое же название получили две улицы в Рязани, появились посёлки по имени «Безбожник» в Брянской, Орловской, Новосибирской областях, город Богородск (Московская губерния) переименован в Ногинск. Улицам с названием «Церковная» также давались новые имена — в «честь» Ленина, Розы Люксембург, Константина Блохина, других «революционеров». Искоренялось всякое, даже косвенное, упоминание о руководителях страны — Православных Государях: Романов-на-Мурмане переименован в Мурманск, Ново-Николаевск — в Новосибирск, Романов-Борисоглебск — в Тутаев, Екатеринодар — в Краснодар…

Игнорировались, исторгались из употребления слова, обозначающие лучшие человеческие качества, — например, вместо Петербургской улицы Милосердия появилась улица имени Всеволода Вишневского, Надеждинская улица получила имя Маяковского. Напротив, всячески приветствовалась, укоренялась человеческая несдержанность, вспыльчивость, безумие, жестокость: Знаменским улице и площади даётся имя «восстания», Лафонским — имя «пролетарской диктатуры».

Изменяются имена топонимических объектов, насчитывающих по нескольку столетий. Так, Нижний Новгород, носивший это имя с ХI века, переименовывается в Горький; возникшие в XIV веке Царицын и Самара становятся Сталинградом и Куйбышевым; из имени Великого Новгорода изымается слово «Великий».

Иногда «новые» названия возникают под знаком «классовой розни»: в Петербурге Княжеский переулок переименовывается в Рабочий, Дворянская улица Иркутска — в Рабочую улицу, Княжеская улица Кронштадта — в Коммунистическую.

Приведённые примеры говорят о том, что проводимые большевиками переименования преследовали глубокую идеологическую цель дискредитации многовековых культурных устоев Святой Руси, её исторического наследия.

По данным фонда «Возвращение», и на сегодняшний день в России числится свыше 12000 Советских улиц, больше 7000 улиц Ленина, свыше 7000 Октябрьских, многие тысячи Комсомольских, Социалистических, Коммунистических^[11]. А ведь у большинства этих улиц есть свои подлинные, исторические имена.

Наряду с именами большевистских вожаков в улицах, так сказать, «увековечены», имена лиц поменьше рангом. Эти лица снискали такие почести за разные заслуги. Имена некоторых из них просто призывают к насилию и террору. Только в одном районе Петербурга имеются улицы, названные по именам лиц, воевавших в Первую Мировую войну против русской армии, попавших в плен, и уже в Гражданскую войну сражавшихся против Белой армии. Этими лицами являются Я. Гашек, О. Дундич, Б. Кун. Последний наиболее выразительно отличился в уничтожении русского народа в Гражданской войне. Но и его не миновала участь тысяч уничтоженных им людей — он был расстрелян как «враг народа» в 1938(39) году, однако это не помешало впоследствии назвать в его «честь» улицы в Петербурге, Ялте, Симферополе, Томске, площадь в Москве. Да и сам район Петербурга, включающий в себя улицы с именами указанных выше лиц — Фрунзенский — также назван по фамилии человека, отличившегося в Гражданской войне подобным образом.

Случалось и так, что в список большевистских топонимов попадали имена людей, заслуживающих уважения. Например, улица генерала армии Ватутина (в Москве, Петербурге, Нижнем Новгороде, Новосибирске, Пензе…), улица маршала Говорова (в Москве, Петербурге, Красноярске, Томске…), улица академика Павлова (в Москве, Петербурге, Красноярске, Самаре, Казани…). Но в некоторых населённых пунктах именами перечисленных лиц названы улицы, до этого уже имевшие десятилетиями свои исторические наименования, тем самым обретшие культурную ценность. Это создаёт проблему при наметившемся в последнее время процессе возвращения исторических наименований.

Следует отметить и случаи переименования топонимических объектов как бы в отместку каким-либо государствам. Например, вскоре после подписания в 1920 году «советской» Россией мирного договора с Эстонией, ближайший к ней город Петербургской губернии Ямбург был переименован в Кингисепп, по фамилии эстонского революционера, расстрелянного в 1922 году в соответствии с приговором эстонского военно-полевого суда по статье за измену родине. В других случаях улицы назывались именами никогда не бывавших в России иностранцев, отношение к которым и в этих странах далеко не однозначно: в Петербурге Николаевскую улицу переименовали в улицу Марата, Воскресенскую набережную назвали по фамилии Робеспьера. Оба этих человека много крови пролили в родной Франции, и почитаются там, видимо, той категорией лиц, которая в нынешней России до сих пор чтит память о Сталине. Во всяком случае, их имена французы не увековечивают в названиях улиц или площадей.

Ещё один случай переименования «в отместку» произошёл в 1972 году в Приморье, когда было переименовано сразу несколько сотен географических наименований, поводом чему стал конфликт с Китаем на Даманском острове в марте 1969 года.

В Советском Союзе появлялись и новые населённые пункты. В основном они возникали в местах «великих строек коммунизма», а также отдалённых районах, в которых отбывали наказание узники бесчисленных лагерей ГУЛАГа. Зачастую эти населённые пункты получали примитивные или даже чудовищно уродливые названия: Комсомольский, Пионерский, Рабочий, Нордвиглаг, Нордвиксоль, Чаунлаг. В настоящее время очень многие из этих населённых пунктов заброшены, в их центрах между полуразрушенными строениями обсиживается птицами бюст «вождя мирового пролетариата», а на въезде можно увидеть прогнивший или проржавевший дорожный знак с начертанным на нём названием. Они ещё носят свои имена, хотя «ты носишь имя, будто жив, но ты мёртв» (Откр. 3:1).

Случалось и так, что в «советское время» даже большевистские имена уходили из топонимики. Например, в конце 20-х годов ХХ века были переименованы улицы, названные в «честь» Троцкого (в Вятке, Кронштадте, Новороссийске, Екатеринбурге, Перми, Ржеве…), а в конце 50-х — начале 60-х годов — Джугашвили-Сталина (в Екатеринодаре, Красноярске, Липецке, Москве, Орле, Екатеринбурге, бесчисленном количестве других городов).

Но не все люди воспринимали большевистские переименования. Очень многие жители называли топонимические объекты прежними, историческими названиями. Особенно это проявлялось в годы испытаний. Примером тому может служить очень значимое событие: в блокадном Ленинграде в середине января 1944 года, незадолго до полного снятия блокады, были возвращены исторические наименования двадцати топонимическим объектам, среди которых такие топонимы, как Дворцовая площадь, Невский, Суворовский, Литейный проспекты, и произошло совсем уж, казалось бы, невозможное переименование — проспект Ленина назван Пискарёвским проспектом. Причиной возвращения наименований явилось то, что «ряд прежних наименований улиц, проспектов, набережных и площадей Ленинграда тесно связан с историей и характерными особенностями города и прочно вошёл в обиход населения»^[12]. Эти события были первыми в деле возвращения к русским культурным устоям.

Следующий этап переименования топонимических объектов произошёл после ХХ съезда КПСС, на котором был осуждён культ личности Джугашвили-Сталина. В 1957–1961 годах было проведено массовое удаление с карты топонимов, носящих его имя, а также наименований, данных по именам еще живых деятелей, прежде всего лиц сталинского окружения. Так, город Каганович в 1957 году переименован в Новокаширск — не историческое название (сам Л.М. Каганович умер в 1991 году); в этом же году городу Молотов было возвращено историческое наименование — Пермь (В.М. Молотов умер в 1986 году).

При этих переименованиях топонимическим объектам совсем не всегда давались именно исторические наименования. Очень часто случалось так, что, изъяв имя одного человека, деяния которого были осуждены после ХХ съезда, улице давали имя другого лица, которое имело какие-то заслуги перед большевистской властью. Так, двум из четырёх улиц Сталина в Екатеринбурге (на то время — Свердловске) были даны названия в честь Орджоникидзе и Димитрова. Следует отметить и случаи придумывания новых, не исторических, названий. Например, для города на Волге, носившего своё родное имя — Царицын — шесть веков, придумали новое название — Волгоград, а город Бобрики Тульской области, известный с конца ХVIII века и переименованный в 1933 году в Сталиногорск, в 1961 году назван новым именем Новомосковск.

С разрастанием городов встала необходимость именовать и новые топонимические объекты. Тут и вспомнили некоторых жертв сталинского террора, например, вышеупомянутого Б. Куна, и с ним маршалов Блюхера и Тухаческого, сообща подавлявших крестьянские восстания на заре советской власти, в том числе с использованием химического оружия. Именами этих личностей названы улицы в Москве, Петербурге, Рыбинске, Ярославле, Челябинске… Не позабыли и о «интернациональных командах», которые с беспредельной жестокостью подавляли те же крестьянские бунты, восстания. Например, во многих населённых пунктах (Петербурге, Казани, Орле), есть улицы, названные в «честь» латышских стрелков, отличавшихся своей особой верностью партии большевиков, за что им часто поручались карательные операции.

Даже на закате «советской власти», в 80-х годах ХХ века, после смерти некоторых руководителей СССР власть не гнушалась исковеркать историческую память. И вот, после смерти Д.Ф. Устинова город Ижевск, известный своим именем с середины XVI века, был переименован в Устинов, после смерти Л.И. Брежнева город Набережные Челны стал Брежневым, а со смертью Ю.А. Андропова город Рыбинск, носивший своё название с 1777 года, превратился в Андропов (причём это изменение названия явилось уже вторым за непродолжительное время — в 1946 году город был переименован в Щербаков, но в 1957 году ему было возвращено историческое наименование). Отрадно, что этим городам исторические наименования были возвращены ещё во времена СССР — в 1987, 1988 и 1989 годах соответственно.

После событий конца 50-х — начала 60-х годов ХХ века процесс возвращения исторических наименований на какое-то время замедлился, даже совсем остановился. Он оживился незадолго до и вскоре после распада Советского Союза в 1991 году. По всей стране стали исчезать названия улиц, городов, носящих имена Дзержинского, Жданова, Куйбышева, Орджоникидзе, Горького, Свердлова. Вернули свои исторические имена такие города, как Нижний Новгород, Екатеринбург, Самара, Великий Новгород, Луганск, Владикавказ, Тверь. Эти названия всегда помнились людьми, чтились ими, и память эта дала первые робкие всходы, многие же из большевистских наименований вскоре забылись, как будто их и не было.

«Есть между ними такие, которые оставили по себе имя для возвещения хвалы их, — и есть такие, о которых не осталось памяти, которые исчезли, как будто не существовали, и сделались как бы небывшими…» (Сир. 44:8).

К сожалению, этот процесс через незначительное время вновь замедлился, и осталось множество топонимических объектов, которым до сих пор так и не возвращены настоящие имена: Вятка (ныне Киров), Симбирск (ныне Ульяновск), Екатеринодар (ныне Краснодар), Растяпино (ныне Дзержинск). Ещё изобилуют на русских картах улицы, названные по фамилиям большевистских главарей: Антонова-Овсеенко, Войкова, Володарского, Воровского, Дыбенко, Котовского, Чапаева. Все эти лица повинны в гибели бесчисленного множества людей, сделали много зла. Ежедневно упоминая эти имена в общении, мы невольно прославляем их, тем самым прославляя это зло. Можно даже сказать, что мы служим этим людям, подкрепляя память о них. А между тем «служение идолам, недостойным именования, есть начало и причина, и конец всякого зла» (Прем. Сол. 14:27).

Стремясь преодолеть то зло, которое несут в себе чуждые русской культуре имена, появляются общественные движения, выступающие за возвращение родных, исторических имён топонимических объектов. Первые инициативные группы начали возникать в годы «перестройки», в 80-е годы ХХ века. В эти годы ключевая роль в процессе возвращения имён принадлежала научно-общественному Совету по топонимии при Советском фонде культуры, возглавлявшемся академиком Дмитрием Сергеевичем Лихачёвым. Его личная роль в восстановлении исторических названий очень велика. Во многом благодаря усилиям этого движения избавились от советской идеологии и вернули свои имена уже упомянутые выше города Набережные Челны, Ижевск и Рыбинск.

И в настоящее время в России существует много сторонников возвращения имён, объединённых во множество организаций. Но результаты их работы малозначительны. Одной из главных причин этого является наша разрозненность. Некогда единый русский народ, сплочённый Верой Христовой, отвернувшись от неё, отвернулся и от своего единения. Очень многие люди стараются выделить себя, возвыситься над другими. Это наблюдается даже среди единомышленников, в том числе и сторонников возвращения имён, что сказывается на затормозившемся по сравнению с началом 90-х годов процессе возвращения исторических имён.

Получилось так, что возвращение наименований стало происходить уже не по воле общественных движений, а скорее, по инициативе власти. Так, в Петербурге в 2006 году, ровно через 83 года после переименования в Съездовскую, Кадетской линии было возвращено историческое название. Причиной этого, по одному источнику, явилось обращение в адрес губернатора Петербурга администрации Первого Кадетского корпуса по случаю годовщины его образования, а по другому источнику — подписание губернатором давнего, ещё конца 1990-х годов, решения Топонимической комиссии. В указанном решении значилась и Сенатская площадь, имя которой было возвращено в 2008 году после окончания ремонта здания Сената и Синода, а также Благовещенский мост (ему возвращено первое историческое наименование в ущерб последнему — Николаевский). Возможно, не будь этих памятных событий и законченных ремонтов, не было бы и возвращения имён топонимическим объектам.

Впрочем, власть, как правило, старается держаться в стороне, наблюдая за ситуацией, развивающейся вокруг топонимического вопроса. Она терпеливо пишет «отписки» на предложения инициативных групп граждан о возвращении исторических наименований, её действия напоминают позицию римского проконсула Галлиона: «но когда идёт спор об учении и об именах и о законе вашем, то разбирайте сами; я не хочу быть судьёю в этом» (Деян. 18:15). Когда же власти надоедает усиливающееся давление на неё, она может принять и жёсткое волевое решение: так в 2012 году губернатором Петербурга принят «мораторий» на возвращение исторических названий улицам города сроком на три года. И вновь возникает замедление возвращения исторических наименований, помимо этой волевой причины имеющее ещё ряд других причин, в большинстве своём, являющихся надуманными.

Одной из таких причин является противодействие возвращению наименований со стороны представителей прокоммунистического мировоззрения. Они утверждают, что сторонники возвращения исторических названий хотят уничтожить память о «советском периоде» нашей истории. Это связано с двумя различными взглядами на топонимику. Сторонники культурно-исторического подхода полагают ценным отражение в названиях любой эпохи, а возвращение исторических названий рассматривают как культурную реставрацию, уместную лишь там, где оригинальные и даже уникальные названия давних лет пали жертвой идеологических шаблонов. Сторонники же политического подхода видят в топонимах лишь орудие пропаганды. Именно последние и противодействуют возвращению наименований. Но они заблуждаются, считая, что при возвращении исторических топонимов уничтожается память о «советском периоде» истории, поскольку данный период является только частью многовековой русской истории и культуры, причём самой худшей частью.

Другая причина состоит в наличии устоявшегося за многие безбожные десятилетия мнение у обезбожившегося в значительной степени населения о том, что изменения в топонимии не оказывают никакого влияния на нашу жизнь, и поэтому бессмысленны. Сторонникам возвращения наименований это население задаёт вопросы, которые очень близки к подобному: «неужели у нас все проблемы уже решены, что вы пристаёте с вашими переименованиями?». С их стороны звучат и следующие утверждения: «делать вам больше нечего!». На эти вопросы и обвинения можно ответить уже приведённым выше примером блокадного Ленинграда, когда в 1944 году люди задумались о возвращении исторической памяти. Тогда и помимо топонимики людям явно было чем заняться, но они предпочли начать возрождение любимого города именно с возвращения родных названий.

Можно указать в качестве причины ещё и на человеческую лень и нежелание запоминать непривычные наименования. Она выражается на таких, например, доводах: «я родился на улице с имеющимся названием, поэтому не хочу, чтобы оно было изменено», — или: «я привык к нынешнему названию». Реагируя на первый комментарий, можно напомнить о появлении проспекта 25-го Октября в Ленинграде 30-х годов. Неужели из-за рождения того или иного человека на так поименованном проспекте следует осудить возвращение исторического имени Невскому проспекту в 1944 году? А в ответ на вторую реплику почему бы не попросить её автора привести большевистские наименования каких-либо из топонимических объектов, которым сравнительно недавно возвращено родное имя. Например, задать вопрос: «а какое имя носил город Самара во времена Советского Союза?», — или: «какое название было у Сенатской площади Петербурга до 2008 года?». Очень многие противники возвращения исторических наименований не смогут ответить на эти вопросы, а некоторые даже не назовут географическое положение указанных топонимических объектов.

Ещё одна причина резко замедлившегося возвращения исторических имён — мнение о дороговизне переименования топонимических объектов. На самом деле цена вопроса совершенно незначительна. Здесь большая часть затрат приходится на замену домовых знаков (адресных табличек). Для маленького города, где улицы небольшие по протяжённости и количеству домов (да порой и не на каждом доме эти таблички присутствуют), эта стоимость мизерна по сравнению с прочими муниципальными затратами, а для больших населённых пунктов, где домов на какой-либо улице бывает и не одна сотня, оплатить замену табличек смогут и заинтересованные в возвращении исторического наименования их родной улице люди. Также возвращение можно приурочить ко времени плановой замены домовых знаков, что позволит свести затраты к нулю. Зачастую противники возвращения исторических названий говорят о необходимости смены всех географических карт и схем. Причём никто из них, видимо, не пользуется схемой родного города, изданной в 90-х годах ХХ века и даже в первом десятилетии XXI века. Ведь всё изменяется — строятся новые улицы, проезды и пр., в связи с чем топографическая продукция переиздаётся не по разу в год. Этот факт также сводит неплановые затраты на переиздание к нулю.

Более всего пугает людей, когда встает вопрос о возвращении наименований, мысль о необходимости всем жителям переименованных улиц, городов менять документы (паспорта, свидетельства о регистрации недвижимого имущества, документы на транспортные средства и пр.), а юридическим лицам — печати, перерегистрировать уставы. Но в действительности смена названия улицы не налагает ни на физические, ни на юридические лица абсолютно никаких требований по обязательной замене документов. На этот счёт в законодательстве России нет ни единого положения. Сохраняют юридическую силу документы на право собственности, в которых указано прежнее наименование, страховые полисы, договоры с кредитными организациями. Даже отметка в паспорте о регистрации по месту жительства не требует коррекции при переименовании улицы. В различных городах России по этому поводу направлялись запросы в местные подразделения ФМС, налоговой службы, регистрационной службы, Пенсионного фонда, Почты России, и их ответы были совершенно одинаковы: ни граждане, ни юридические лица не обязаны предпринимать никаких действий по корректировке своих документов в том случае, если меняется только название улицы проживания, а не само место пребывания гражданина или организации^[13].

По сути, лишь вопрос о том, какое из сменявших друг друга названий имеет наибольшую историческую и культурную ценность, может являться по-настоящему важным и заставляет задуматься. Скажем, в Петербурге имеется улица Ломоносова, которая с 1809 по 1948 годы именовалась Чернышёвым переулком, по фамилии землевладельцев — графов Чернышёвых. Эта улица упирается в площадь Ломоносова, которая ранее также носила название Чер- нышёвская. Недалеко находится Московский проспект, который с конца XIX века назывался Забалканским, в 1918 году был переименован в Международный, в 1950 году — в проспект имени Сталина, и только в 1956 году обрёл своё нынешнее наименование. Можно привести ещё много подобных примеров. Встаёт вопрос: нельзя ли в процессе возвращения наименований топонимическим объектам сохранить имена конкретно улице и площади Ломоносова, Московскому проспекту, несмотря на то что они были присвоены им большевистской властью?

Как известно, каждое название, когда бы оно ни появилось на карте, становится частью топонимического ландшафта. Однако это не означает, что абсолютно все названия обладают одинаковой культурно-исторической ценностью, например, шаблонное идеологизированное название «Проспект 25 Октября» несопоставимо с исходным названием — «Невский проспект».

Таким образом, для определения возможности «топонимической реставрации» имеющиеся у конкретного объекта топонимы необходимо сравнивать по степени оригинальности, длительности существования, характеру возникновения, привязанности к месту или связи с конкретными историческими событиями. Поэтому «механическое» возвращение топонимии в состояние, например, конца 1917 года, является невозможным и неприемлемым — для каждого конкретного названия вопрос возвращения необходимо рассматривать отдельно. Решение этого вопроса необходимо проводить только с участием всех заинтересованных лиц, т.е. органов государственной и муниципальной власти, общественных объединений, граждан.

К сожалению, в настоящее время в России прогрессирует болезнь под названием «всё равно». Пожалуй, уже большинству людей неинтересно, что было на их земле до них, вполне вероятно, что и к будущему своей Родины они равнодушны. Это связано ещё с тем, что граждане ежедневно по нескольку раз в день, пусть и неумышленно, прославляют при упоминании топонимов лица и события, которые им в большинстве своём неизвестны. Это незнание сути топонима приводит к его просторечному искажению. Ярким примером этого является улица в Петербурге, названная в «честь» уже не раз упомянутого выше Белы Куна. Одни предполагают, что это лицо женского пола, другие — что в основе названия улицы лежит просто «красивое словосочетание», а третьи исказили наименование улицы и называют её «улицей белого коня».

Вот почему встаёт вопрос о необходимости информирования людей о событиях и личностях, связанных с нынешней Российской топонимикой, в значительной степени унаследовавшей пережитки советской системы. Доводить информацию до людей можно разными способами и в различных направлениях. Среди них отметим:

— работу со средствами массовой информации (публикация статей в газетах, журналах, работа в сети Интернет);

— научные исследования (поиск информации в архивах, публикация научных статей, монографий, научных отчётов);

— расклейку табличек с историческими наименованиями топонимических объектов возле имеющихся указателей и знаков. Здесь следует предусмотреть способ крепления материалов, не причиняющий вреда зданиям и сооружениям (например, использовать клейкую ленту или изготавливать таблички на самоклеющейся плёнке);

— сбор подписей среди населения под обращениями к органам государственной власти в пользу возвращения исторических наименований;

— распространение печатной информации по почтовым ящикам, раздача на улицах, расклейка в разрешённых местах (например, на предназначенных для этого досках, вывешенных возле подъездов жилых домов). Особое внимание следует обратить на распространение информации, опровергающей слухи о необходимости смены каких-либо документов в случае изменения топонима, в органах, производящих государственную регистрацию недвижимого имущества и транспортных средств;

— проведение публичных мероприятий (митингов, пикетов) в соответствии с действующим законодательством России, привлечение средств массовой информации на мероприятия;

— организация выставок и подобных мероприятий, информирующих граждан об истории названий улиц и других топонимических объектов.

Эти и подобные им мероприятия способны поднять культурное значение исторических топонимов среди граждан. Тогда топонимы смогут восстановить свои функции сохранения исторической памяти, благодаря которой мы можем чувствовать культурную общность с предками. Соответственно, и вопрос возвращения исторических наименований решится значительно быстрее, мы вновь сможем называть наши улицы теми названиями, которыми их называли Пушкин, Гоголь, Достоевский…

«Встану же я, пойду по городу, по улицам и площадям, и буду искать того, которого любит душа моя…» (Песн. 3:2).

Журнал «Начало» №27, 2013 г.

---

^[1] Вологодско-Пермская летопись // Полное Собрание Русских Летописей. Т. 26. М., Л. (Издательство Академии наук СССР), 1959. С. 31.

^[2] Статистический ежегодник России. 1915 г. (Год двенадцатый). Петроград (Издание Центрального Статистического комитета МВД), 1916. I-й отдел. С. 144.

^[3] Юрьев Д.К вопросу о славянских именах / Сайт Проекта «РУНИВЕРС» (www.runivers.ru).

^[4] Сапронов П.А. Культурология: Курс лекций по теории и истории культуры. СПб., 2003. С. 27.

^[5] Юрьев Д.К вопросу о славянских именах / Сайт Проекта «РУНИВЕРС». www.runivers.ru).

^[6] Лотман Ю.М., Успенский Б.А. Миф — имя — культура // Лотман Ю.М. Избранные статьи в трёх томах. Т. I. Таллинн: 1992. С. 71.

^[7] Там же. С. 64.

^[8] Полное собрание законов Российской Империи с 1649 года. Том XVIII. 1767–1769. Царствование Государыни Императрицы Екатерины Второй. Закон № 12.999. Типография II Отделения Собственной Его Императорского Величества Канцелярии, 1830. С. 376.

^[9] Как сохранить благочестие в семейной жизни. По трудам Святителя Феофана Затворника. СПб., 2005. С. 9.

^[10] Топоров В.Н. Имя как фактор культуры (на злобу дня) / В.Н. Топоров // Исторические названия – памятники культуры: тез. докл. всесоюз. научн. конф. М., 1989. С. 125–129.

^[11] Сайт Фонда «Возвращение» (www.vozvr.ru).

^[12] Протокол от 13.01.1944 №105 заседания Исполкома Ленгорсовета депутатов трудящихся «О восстановлении прежних исторических наименований ряда улиц, проспектов, набережных и площадей города». Центральный Государственный архив Санкт-Петербурга, ф. 7384, оп. 18, д. 1521, л. 241–243.

^[13] Рыжков А. Десять мифов о возвращении историчесих названий в Петербурге / Информационный сайт 812-Online (www.online812.ru).